Палимпсест
Я работаю в театре. К нам в цех люди часто приносят ненужные им вещи. Вещи остаются, складываются и тихо лежат, ждут. Многие из них, возможно, никогда не покинут это место. Но не все. И вот я встретила их — старые штаны. Они были уже пожившие: ткань протерлась, была пара заплаток, но я искала такой фасон уже очень долго. И это была любовь. А любовь к вещи — это деструктивный процесс. Медленное сжигание ее первоначальной формы, слепок вашей совместной жизни. Каждая дырка — окно, через которое прошлая жизнь вещи уходит.
Самый нежный жест — это трение. Самый теплый момент — это стресс для материала. Я любила их так интенсивно, что буквально стирала их с лица земли. Моя привязанность стала формой эрозии.
Дырок и протертостей стало слишком много, надо было действовать. Я тщательно подбирала ткани. Это был не ремонт. Это было сопротивление. Несмотря на то, что я сама была причиной их распада, только я могла его замедлить. Каждая заплатка — это мое «прости» и мое «останься» одновременно.
Штаны стали палимпсестом. Первоначальный текст стерт, а поверх него написана история нашего союза. И это знание со временем перестало быть одиноким — я обнаружила, что нашла родственную душу. Вернее, родственное чувство. Оказалось, есть другие, кто так же вглядывается в стертую подошву или в протертые колени, видя не износ, а биографию. Я встретила рассказ о таких же отношениях. Возможно, у вас тоже есть такой объект. Не «любимая вещь». А свидетель. Вещь, которая пересекла границу из категории «имущество» в категорию «со-участник».
Это финальная стадия симбиоза. Штаны стали частью меня, и я — условие их существования. Но Они рассыпаются. Это факт. Но это не поражение. Они возвращаются в состояние потенциала. Из которого, возможно, когда-нибудь возникнет что-то новое. Что-то столь же несовершенное и настоящее.
В видеоэссе участвовали:
Владимир Свирский (рассказ про кеды) Артём Казарян (съемка и свет)
видеоматериалы подготовлены специально для эссе, часть видео взята из личного архива
