притяжение к отвратительному
Притяжение к отвратительному
Феномен «ужасного» в визуальных образах парадоксален: зритель одновременно стремится отвести взгляд и в тоже время не может перестать смотреть. Нечто отталкивающее, вызывающее отвращение и дискомфорт, как будто обладает особой силой притяжения. Это притяжение можно попробовать объяснить, опираясь на концепцию отвратительного в «силах ужаса» Юлии Кристевой и на анализ фотографии у Ролана Барта, связывающего изображение со смертью и внутренней раной во взгляде.
Красногорск; 2023 г
Отвратительное как необъяснимое
У Кристевой отвратительное (abject) показывает распад живого тела делая его уязвимым. стирая границы между внутренним и внешним. Она подчёркивает, что отвратительное — не объект, а то, что «не поддаётся определению как предмет», поскольку оно выбивается из символического пространства субъекта с последующим возвратом. Телесные выделения, кровь, грязь, разлагающееся тело страшат не отсутствием эстетики, а тем, что напоминают субъекту о его собственной смертной и подверженной распаду натуре. В этом смысле отвратительное — структурный механизм субъекта: личное проходит через акт отторжения и исключения того, что не может быть усвоено, также как и не может исчезнуть. То, что вышло за пределы, возвращается в виде пугающего образа или эффекта отвращения. Именно поэтому неприятное одновременно отталкивает и притягивает: это точка, где обнаруживается хрупкость и ненадежность границы между живым и мертвым.
Павшинская пойма; 2024 г
Трупы и мусор как abject на улицах города
Кристева называет труп «самым отвратительным из отбросов», поскольку в нём «жизнь встречается со своей противоположностью» и граница между живым и мёртвым становится ярко выраженной. Труп не просто объект представляющий из себя след былой жизни, а знак того, что сам субъект может превратиться в «вещь, выброшенную за пределы», и потому вызывает смешанное ощущение ужаса и интереса. В фото городского пространства эту функцию часто выполняют останки мертвых раздавленных животных или следы насилия: едва заметные разорванные крылья голубя на асфальте делают смерть обыденной, но в тоже время непереносимой и пугающей. Схожий смысл несут в себе и изображения мусора, «брошенных вещей», одежды, обуви, пустых бутылок, валяющихся на земле. Мусор — это материальное воплощение abject: то, что когда‑то было частью человеческого быта, но утратило свою ценность. В похожем ключе Кристева анализирует нечистоты и отбросы как-то, что «должно быть удалено, чтобы субъект мог поддерживать иллюзию чистоты и порядка». Поэтому снимок кучи старых кроссовок у контейнера или одинокого ботинка на траве иногда оказывается столь же тревожащим, как и более «жестокие» кадры: он фиксирует момент, когда в прошлом нужная вещь становится бесполезной, а затем просто мусором.
Лондон; 2020 г
Удовольствие от неприятного
Кристева подчёркивает, что отвратительное неизбежно связано с наслаждением: «не зная его, не желая его, мы наслаждаемся им» и переживаем это наслаждение как болезненное. Отвратительное не просто нарушает моральный или эстетический запрет, но и паразитирует на нём, используя нравственные законы как источник дополнительного напряжения. Именно поэтому образы мусора, крови, телесных выделений или намёков на них так часто становятся материалом и вдохновением для провокативных художественных практик. Интересно что такое наслаждение от неприятного может быть также связано с юмором или иронией. На уличных снимках эту роль могут играть, например, смешные или нелепые объекты, вызывающие диссонанс из-за своей неуместности, как найденные в моих архивах розовая шляпа, лежащая в луже у колеса машины, или банка с надписью «анализы», стоящая среди красок на полке мастерской. Здесь неприятное смягчается в силу того что не несет в себе какого-либо отвратительного смысла, но заостряется за счёт иронии.
Юрмала; 2022 г
Образ отвратительного в искусстве
По мысли Кристевой, художественные практики, в которых автор прибегает к отвратительному, выполняют функцию, роднящую их с религиозными ритуалами очищения. Искусство берёт на себя работу с тем, что должно быть отсеяно, и тем самым позволяет субъекту выдержать опыт соприкосновения с отталкивающим. Литература, начиная с модернизма, всё более открыто эксплуатирует мотивы грязи, телесности, разложения, чтобы иметь возможность говорить о кризисе субъекта и разрушении традиционных форм и порядка. Городская фотография неприятного может пониматься как продолжение этой линии. Снимки раздавленных фруктов на снегу, протекших пакетов, переполненных урн и грязи под ногами транслируют то, что обычно вытесняется, а именно обратную сторону повседневности, превращая ее в видимый образ. Зритель получает возможность, пусть и с отвращением, но всё же посмотреть в лицо тому, что обычно просто обходит взглядом.
Фотография и смерть у Барта
Ролан Барт в «Camera lucida» описывает фотографию как особый тип образа, неразрывно сцепленный с прошлым: фотография всегда о том что было однажды и тем самым она притягивает зрителя создавая некую проекцию смерти. Снимок фиксирует мгновение, которое уже никогда не повторится, и потому любое фотографическое изображение содержит в себе перспективу ушедшего. Барт пишет, что фотография превращает изображённого в «будущего покойника», делая видимой его уязвимость перед временем. Особенно ясно это проявляется в снимках любого распада: «ужасный» кадр буквально показывает то, во что может превратиться живое и нужное. Но и самые банальные фотографии людей без определенного места жительства могут нести в себе ту же структуру: они фиксируют момент исчезновения личности, оставившей после себя бесполезный отпечаток. В этом смысле неприятное в фотографии тесно связано с логикой смерти Барта: каждая брошенная вещь иногда напоминает о том, что её владелец однажды исчезнет так же, как исчез с кадра.
Митино; 2025 г
Punctum как рана взгляда
В своей книге Барт различает studium — культурный, эстетический интерес к изображению, и punctum, деталь, которая укалывает зрителя, превращая фотографию в личное событие. Punctum может быть чем‑то крайне маленьким: жест, складка одежды, случайный предмет, попавший в кадр. Однако именно эта малозаметная деталь выводит изображение за рамки общего и банального, заставляя зрителя возвращаться к нему вновь и вновь. Нередко punctum оказывается неприятным элементом. Это может быть кровь, грязный след в луже, нецензурная надпись, намекающая на маргинальных личностей, которые ее оставили. Такая деталь нарушает нейтральность кадра, ломает поверхностный интерес и открывает доступ к собственным воспоминаниям зрителя. Барт подчёркивает, что подлинный punctum не поддаётся объяснению. Поэтому именно второстепенная, как грязь или мусор могут оказаться более «колющими», чем демонстративное насилие или трупы.
Лиепая; 2022 г
Тревога изображения
Барт описывает и обратную сторону фотографического опыта — состояние того, кого фотографируют. Позируя перед камерой, субъект переживает «микроопыт смерти», поскольку чувствует, как его живое «я» превращается в фиксированный образ. Он боится оказаться неприятным, нелепым, уродливым. У Кристевой аналогичная динамика описывается как «отвращение к себе»: субъект обнаруживает, что его собственное тело, его жизнь могут стать отвратительными. В этой перспективе неприятные фотографии можно понимать как зеркала, в которых мы сталкиваемся не только с чужим мусором и чужой смертью, но и с возможностью собственной деградации и разложения. Все рано или поздно станет следом человека, которого больше нет, и зритель невольно начинает осмыслять эту позицию.
Красногорск; 2023 г
Вывод
В концепциях Кристевой и Барта неприятное получает схожий статус: оно связано с границей субъекта и смертью. У Кристевой отвратительное — это выброшенное, утратившее ценность. У Барта неприятная деталь выступает как punctum, знак, который разрывает банальность изображения и заставляет зрителя прожить личную уязвимость. Именно в этом пересечении раскрывается притягательная сила неприятного в изображениях. Оно не просто нарушает эстетические нормы, но и делает видимыми границы между живым и мертвым, нужным и ненужным. Фотографии собирают в себе комплекс состоящий из смыслов, превращая отвращение в мысли и чувства. Зритель отворачивается и снова возвращается — потому что именно здесь, в точке соприкосновения с отвратительным, обнаруживает нечто важное о собственном существовании.
За забором МБОУ СОШ N14; 2023 г
Москва; 2025 г
