Проблема аутентичности в европейском готическом ревайвализме
Андрей Тарковский. «Ностальгия», 1985. Аббатство Сан-Гальгано, ок. 1220.
Концепция
Обращаясь к диалогу, выстроенному архитекторами XIX века со средневековыми коллегами по ремеслу, мне стало важным понять, в какой степени готический ревайвализм, или Готическое Возрождение, бывший многим позже аутентичной готики, стал прямым наследником ее сложившейся зодческой традиции, и стоит ли рассматривать его как отдельное явление, повлекшее за собой изменения в мире искусства.
В процессе работы я руководствовался пониманием, что для мастеров XII–XV веков условная «готика» была не обращением к прошлому, а актуальным языком. Создавалось новое искусство, подчиненное мировоззрению средневекового человека и отвечающее его внутренним и внешним потребностям; в то время как готический ревайвализм являет собой один из неостилей и пересмотр архитектурного языка под влиянием накопленного знания и возможности варьирования конструктивных или декоративных элементов, при этом допуская и изменение их ролей на противоположные изначальным.
Более ранние попытки обращения к готическому наследию и заимствования его базы встречались и до рассматриваемого времени, но они были настолько малочисленны и незначительны, что подразумеваются скорее как маргинальные явления, а не выраженное архитектурное течение, образующее под собой новый базис. [1]
Кроме того, оперировал знанием о том, что движение Gothic Revival, в отличие от аутентичной архитектуры, с самого начала сопровождается теорией: искусствоведческими трактатами Пьюджина, Рёскина, Виолле-ле-Дюка (причем здесь важно отметить международный уровень исследований), историческими и археологическими исследованиями, реставрационной практикой.
Подобное и, на самом деле, не первое обращение к искусству прошлого австриец Макс Дворжак и его окружение называли «kunstgeschichte als Geistesgeschichte» (рус. История искусства как интеллектуальная история), что определяет его как историю духовных установок, где каждая форма прочитывается через уже имеющееся дистанцирующее историческое сознание.
В ходе работы над визуальным исследованием рассмотрю аутентичную готику и готический ревайвализм как самобытные явления, сложившиеся в определенном культурном и историческом контексте, с помощью сопоставительного анализа рассмотрю конкретные конструктивные/типологические/нарративные составляющие.
Проект строится на сопоставлении конкретных примеров из средневековой архитектуры и из практики Gothic Revival в Англии, Франции, Германии и в ограниченном объёме в Италии. Структура вышла следующей: пролог с объяснением основных черт готики, логичный переход к готическому ревайвализму и рассмотрение такового в релевантных европейских странах (включая Италию как контраргумент) и конкретное формальное сопоставление двух явлений, опираясь на определенные критерии. Кроме того, по итогам проведенный работы постараюсь сформулировать аргументы, ясно доказывающие, что европейское движение Gothic Revival можно считать удавшейся авантюрой и имеющим место быть культурным феноменом.
Готика в европейских странах
Под европейской готикой принято понимать сложившийся примерно между серединой XII и концом XV века стиль, главными центрами которой стали Франция, Англия и Германия.
Базилика Сен-Дени, 1122-1281.
Джон Констебл. «Вид на собор в Солсбери из епископского сада», 1823. Своды Солсберийского собора, 1220-1320.
В техническом плане готика характеризуется переходом от массивной стены в постройках романского стиля к визуально легкой каркасной системе: нервюрные своды, стрельчатые арки и вынесенные наружу контрфорсы, которые перераспределяют нагрузки таким образом, что стены можно «разгружать», превращая их в плоскость для больших стрельчатых окон и витражей. Образующим основу становится мотив вертикали «бесконечной Вселенной», относительно которой готические постройки стремятся вверх.
Буржский собор, 1192-1390. Вид системы распределения веса с помощью аркбутанов и контрфорсов.
Аркбутаны, переброшенные от стен к контрфорсам на примере Амьенского (1220-1269) и Миланского (1386-1965) соборов, Нотр-Дам-де-Пари (1163-1345).
Капелла-реликварий Сент-Шапель, 1242-1248.
Возникали как частные региональные особенности готики, например, «пламенеющая» преимущественно во Франции, «перпендикулярная» в Англии или «зондерготика» в Германии, так и более глобальное явление, включающее в себя региональные подвиды, — интернациональная готика, которую обычно принято ассоциировать с другими видами искусства.
В Новое время отношение к готике под влиянием Джорджо Вазари, имевшему вес в художественной среде и противопоставившему «хорошие античные ордера» и «варварскую архитектуру» [2], меняется. Отныне уничижается все то, что было создано в средневековое время. И лишь в XVIII веке зарождается романтический интерес к готике, который перерастет в масштабное движение Gothic Revival, или Готическое Возрождение.
Каспар Давид Фридрих. «Аббатство в дубовом лесу», 1809-1810.
Готическое Возрождение (Gothic Revival)
(01) Англия
В своих трудах Георг Германн, швейцарский историк искусства, пишет, что «первым признаком готического возрождения стало появление искусственных руин, которые использовались как средство усиления атмосферы в отдельных частях садов». [3] Сами по себе искусственные руины были отнюдь не новшеством. Так, например, они были характерной чертой ренессансных садов, где служили напоминанием о величии древнего Рима.
В 1750-х годах, пользуя идеи, выработанные современными садово-парковыми архитекторами, Гораций Уолпол, автор первого готического романа английской литературы, преобразовал их в новый стиль жилой архитектуры и создал виллу Strawberry Hill House в пригороде Лондона. Такой поворот к прошлому мог быть вызван как его личным опытом гран-тура по Европе и полученным сильным впечатлением от местных соборов, так и деятельностью уже сложившегося к XVIII веку активного антикварного сообщества, имеющего представление об искусстве прошлого, а также началом поиска «национального» и эмоционального языка на контрасте с «холодным и неанглийским» палладианством.
Гораций Уолпол. Strawberry Hill House, 1749.
Гораций Уолпол. Strawberry Hill House, 1749.
Уолпол оперировал скорее романтизированным представлением о готике, чем реальным, так как ее главными характеристиками считал неровность (иррегулярность), лёгкость и торжественность, где последняя, по его мнению, проистекала отчасти из религиозных, отчасти из исторических ассоциаций. Из этого можно понять, что обращение к готическому наследию здесь имело лишь формат достижения общей визуальной схожести, поэтому, видя проект Уильяма Кента по видоизменению поместья Эшер на готический манер, он приходит в искренний восторг. [3]
Уильям Кент. Поместье Эшер, 1737. Башня Уэйнфлета и план застройки.
Если Уолпол пытался играть в готику, нелепо подражая ей и не выражая того, что несет в себе аутентичный стиль XII–XV веков, то стремящимся изучить и объяснить готику в это время становится Джон Картер, публиковавший исследовательские статьи об архитектуре в журнале «The Builder’s Magazine» и снабжавший их первыми репродукциями готических построек. В последние два года издания журнала появилась серия проектов, изображавших детали готической церкви и различные элементы внутреннего убранства. [4]
«Вкус к греческому, несомненно, наиболее подходит тем общественным зданиям, как дворцы, суды, биржи, госпитали, концертные залы, банкетные залы, особняки и т. п.; но для религиозных сооружений, без сомнения, следует предпочесть готику. Различие нетрудно установить: проведя несколько часов в соборе Святого Павла и в Вестминстерском соборе, мы легко и серьёзно скажем, какое из этих зданий оказывает более сильное воздействие на ум; какое внушает более благочестивые идеи; какое в наибольшей степени устремляет чувства к небесам над нами; какое в большей мере побуждает нас к размышлению о будущей жизни?». [5]
В этой формулировке, несмотря на весь ее пафос, читается идея отказа от возвращения к «фантазийной» готике. Тем не менее, Картер мыслил готику как явление лишь религиозное, вызывающее душевный трепет и регулирующее внутренний мир человека, в то время как антикизирующим формам отдавал досуговую роль (например, особняки). В своем археологическом исследовательском методе его идеям был близок Джеймс Уайетт, с которым часто ассоциируют заложение фундаментальной базы для грядущего становления движения Gothic Revival. В момент, когда готическая архитектура стала восприниматься всерьёз, идея соединять её с отдельными элементами античной архитектуры, как это представлялось Уолполу, была довольно быстро отвергнута. [3]
Джеймс Уайетт. Фонтхиллское аббатство, проект. 1798. Солсберийский собор. 1220-1320.
Джеймс Уайетт. Колледж Магдалены. Стилизация потолка. 1790. Реконструкция.
В конце XVIII века в Англии складывается идея о «живописности» (picturesque) архитектуры, в чем-то схожей с гораздо более поздней мыслью Генриха Вельфлина, которая находит свое место в переоценке культурного наследия — сельских готических английских соборов. К набору стилизованных архитектурных элементов начинают относиться с большей серьезностью. Художник в широком смысле слова работает на образ, ему важно завлечь и клиента, потенциально способного заказать подобный проект, и простого зрителя, при этом особое внимание уделяется гармонизации вида постройки и ее вписываемости в ландшафт.
Джеймс Уайетт. Бивер-Касл, 1801–1832.
Джеймс Уайетт. Бивер-Касл, 1801-1832. Неоготические экстерьер и интерьер.
Джон Клодиус Лаудон, английский ландшафтный архитектор, выступая за органическое целое потенциально построенной конструкции и природы, а так же логичное визуальное восприятие конструкции постройки, и ожидая от современной ему архитектуры, что «колонны будут не только нести нагрузку, но и выглядеть так, будто они её несут», называл готику созвучным английскому ландшафту стилем. Его вполне можно считать первым архитектурным теоретиком, который стал рассматривать готику как универсальный стиль, пригодный для всех типов зданий. [3]
«Различный способ или манера производить один и тот же эффект и называется стилем в архитектуре. Поэтому может существовать множество различных стилей; естественно думать, что всякая страна первоначально вырабатывала собственный стиль в соответствии с материалами, которыми она в наибольшей мере располагала. Как бы то ни было, ныне в Европе преобладают два стиля, хорошо известные под названиями греческого и готического». [4]
В 1834 году сгорает старое здание английского парламента. Через год объявляется конкурс на создание нового, где побеждает Чарльз Барри с его проектом викторианского здания, причем упоминается, что «особое очарование этой готической архитектуры заключается в её ассоциациях; они столь приятны, потому что историчны, патриотичны, локальны и интимно переплетены с ранними воспоминаниями». [3] Современные английские архитекторы того времени подвергли решение резкой критике, апеллируя к «подражанию» стилю как работе ученика, но не учителя.
Наконец, Огастес Пьюджин закрепляет идею бинарной оппозиции «готическое, христианское» и «античное, языческое». Он полагал, что истинный христианский стиль должен применяться во всех сферах жизни, и, чтобы продемонстрировать эту мысль, разработал проекты двух неоготических железнодорожных мостов.
Чарльз Бэрри, Огастес Пьюджин. Вестминстерский дворец, 1840-1876.
Чарльз Бэрри, Огастес Пьюджин. Вестминстерский дворец, 1840-1876. Уинчестерский собор, 1079-1093.
«Наша цель — не возрождение точной копии произведений или стиля какого-либо отдельного мастера или даже эпохи; мы боремся за благоговейность, величие и покой христианского искусства: это не стиль, а принцип». [3]
Принципы подражания готике по Пьюджину:
1. «Уместность» готической архитектуры была и подлинной, и очевидной; ни один другой стиль архитектуры этим не обладал; 2. Готическая архитектура была архитектурой христианской; 3. Готическая архитектура была архитектурой национальной.
Огастес Пьюджин. Церковь Святого Эгидия в Чидле, 1841-1846. Церковь Святой Марии в Снеттишеме, кон. XIV в.
(02) Франция
Если готический ревайвализм в Англии обуславливался способом вызвать определенный катарсис у англичанина и вообще чем-то более чувственным, то во Франции, помимо эмоциональной составляющей, был взят вектор и на интерес к работе с конструкцией.
Клод Вилларе, вспоминая готические постройки, говорит, что «древнее величие этих священных нефов внушает род религиозного ужаса, который, кажется, провозглашает и вселяет в наши умы святость таинств, которые здесь совершаются». [3]
В этом начинает прослеживаться связь с чувственным началом готического ревайвализма в Англии.
Клод Вилларе. Vallée-aux-Loups, 1807-1817.
«Благодаря этим куполам религия создала счастливое сочетание всего, что есть смелого в готическом ордере, и всего, что есть простого и изящного в греческих ордерах. Эти купола, принявшие форму колоколен в большинстве наших церквей, придают нашим деревням и городам нравственный характер, который был чужд античным городам!». [3]
Франсуа-Кристиан Гау. Базилика Сент-Клотильда-де-Пари, 1846-1857. Шартрский собор, 1145-1220.
Жан-Батист Лассю. Церковь Сен-Жан-Баптист де Бельвиль. 1854-1859. Эжен Виолле-ле-Дюк. Церковь Святого Николая в Мюнстере. 1868-1874.
Эжен Виолле-ле-Дюк. Церковь Сен-Дени-де-л’Эстре, 1864-1867.
Луи Ленорман. Нотр-Дам-де-Нис, 1864-1879. Ланский собор, 1155-1235. Нотр-Дам-де-Пари, 1163-1345.
«Её основополагающим принципом является освобождение свободы, чувство ассоциации и общности, выражённой в наших коренных и национальных чувствах. Она буржуазна и, помимо этого, она французская, английская, тевтонская», — пишет о готике Людовик Вите. [3]
Идея будет подхвачена философами и развита до национального уровня, показывая собой приверженность к корням, что схоже с английской идеей. На еще большее ее закрепление повлиял успех романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», созданный с целью спасти одноименное сооружение от сноса, а реставрация этого же собора, проведенная Виолле-ле-Дюком, доказывает возможную археологическую подоплеку неоготики.
(3) Германия
Под влиянием развивающейся, проникающей в другие страны и в последствии господствующей садово-парковой английской культуры, немецкий философ и теоретик садового искусства Кристиан Кай Лауренц Хиршфельд оперативно задался вопросом: «Разве большая честь для немецкого князя — владеть английским, а не немецким садом?» [3]. В круг его интересов входили готические руины, в которых он видел перенос в прошлое и эмоциональное возвращение к естественному в человеке. Свой отклик эта идея нашла в частом оперировании ей и закрепилась в интонации литературного объединения «Буря и натиск», в которое, например, входил Гёте.
На фоне волны возрастающей национальной идеи после Мартовской революции 1848–1849 годов, немецкое готическое наследие становится для Германии ровно тем же самым, чем для Англии и Франции — собственной аутентичной традицией с глубокими корнями. Георг Германн объясняет это тем, что до открытия французских корней готики оставалось еще несколько лет, поэтому на тот момент такое мировоззрение было вполне логичным. У архитектора Карла Фридриха Шинкеля, имевшего высший ранг, возникает схожий с триадой Пьюджина принцип обращения к готике.
Карл Фридрих Шинкель. Церковь Фридрихсвердера, 1824-1831.
Фридрих фон Шмидт. Церковь Святого Маврикия, 1858-1861. Дом Альтенбергера, 1259-1276.
Принципы подражания готике по Шинкелю:
1. Религиозный памятник. 2. Исторический памятник. 3. Живой памятник для нации (патриотизм).
Из-за сложившегося таким образом мировоззрения начинается активизация работы по завершению строительства Кёльнского собора, будоражащего умы философов и теоретиков того времени, который станет образцом немецкой готической традиции.
Кельнский собор, 1248–1880.
Ладгер Вильгельм Ринклейк. Церковь Святого Луджера, 1892-1898. Кельнский собор, 1248-1880. Реконструкция снимка в ChatGPT.
Кельнский собор, 1248-1880. Фотография, 1880. Ладгер Вильгельм Ринклейк. Церковь Святого Луджера, 1892-1898.
(04) Италия как контраргумент
В отличие от Англии, Франции или Германии, неоготика в Италии не вылилась в цельное архитектурное движение. Скепсис к готическому ревайвализму здесь вызван мнением, что такая архитектура для страны становится «иностранной», подражая англо-германской моде, тогда как национальная идея требует опоры скорее на античные и ренессансные постройки.
«Если сравнивать, скажем, с британским готическим возрождением, то об итальянской неосредневековой архитектуре известно немного, в такой степени, что можно было бы заключить: архитектурный медиевализм в Италии является маргинальным явлением — если вообще имеет место». [5]
Эдоардо Тригоми Маттеи. Палаццо Дженовезе, 1892.
Николо Бараттьеро, Антонио Риццо. Дворец дожей, 1309-1424.
Джузеппе Гуаланди. Церковь Святого Сердца Иисуса в Прати, 1894-1917. Миланский собор, 1386—1965.
Обращая внимание на время создания построек, можно проследить, что они возведены многим позже классической европейской волны неоготики (1830-70-ее, здесь же преимущественно 1890-е и 1900-е), соответственно, ревайвалистское направление здесь не прижилось.
Готика vs Готическое Возрождение
На уровне конструкции.
Готика являла собой конструкцию как главный основообразующий элемент формы: каркасная система (нервюрные своды, аркбутаны, контрфорсы), возникающая как решение проблемы распора от высоких сводов, максимального облегчения стен и тяготения к большим окнам.
Готическое Возрождение допускало частую вторичность конструкции, которая была скрыта за стилизацией. В этом случае фасад мог выглядеть абсолютно подобным готическому, но за ним скрывалась кирпичная кладка и железные балки, стальные стяжки, а позднее — металлические фермы. Аркбутаны и контрфорсы могли становиться не несущей конструкцией, а лишь элементами декора, лишний раз подтверждающих визуальную приверженность к подражанию архитектуре прошлого.
Джордж Гилберт Скотт. Станция Сент-Панкрас, 1868-1873.
На уровне типологии и функции.
Основные типы готической постройки: — кафедральный собор; — приходская церковь; — монастырский комплекс; — ратуша, реже — университет, зал собраний, рыцарский зал.
Функция готических сооружений сводились прежде всего к религиозной и коммунальной: — литургия, процессии, культ реликвий; — городская идентичность (собор как «душа города»); — торжественные собрания, суд, рынки в притворах.
Готический ревайвализм производит радикальное расширение типологии. Отныне визуальный язык, отсылающий к готике, можно использовать и для: — парламента, судов, тюрем; — железнодорожных вокзалов; — буржуазных вилл, клубов, отелей, доходных домов.
Кафедральные соборы в Амьене (1220-1269), Реймсе (1208-1460) и Орвието (1290-1591).
Джордж Гилберт Скотт. Станция Сент-Панкрас, 1868-1873.
На уровне нарратива.
Если попытаться свести идею готики до каких-либо определенных положений, то есть смысл выделить две категории: теологическую и политическую.
Теологическая: — церковь как образ Небесного Иерусалима; — вертикаль как путь души к Богу; — свет как материальное проявление благодати.
Политическая: — собор как «тело» города и епархии; — витражи и скульптуры как «каменная Библия», иконографическая программа для неграмотных.
Готический ревайвализм в этом смысле несколько примитивнее, так как нарратив сводится лишь к романтическому, национальному, ностальгическому:
— готика как потерянный золотой век: «честное ремесло», «органическое общество», доиндустриальная община; — как национальный стиль, противопоставленный универсальной классике; — как политический инструмент (национальный памятник, мифология вокруг монарха).
Кроме того, размываются национальные рамки. Если аутентичная готика распределена по территориям европейских стран, то стилизованную архитектуру можно встретить и в странах Нового Света.
Уильям Моррис, Филип Спикмен Уэбб. Красный дом, 1859. Пример доместицированного готического антуража.
Заключение
Европейский готический ревайвализм стал самобытной вехой в развитии традиции архитектурной стилизации, которая основывалась на национальных и эстетических принципах. Кроме того, само понимание готики как явления вышло на новый уровень: теперь она ассоциировалась не чисто «варварским» стилем и антиподом Античности, когда-то названным Вазари, а самостоятельным явлением и полноправно оформленным стилем с определенным набором правил. Ваятели начинают копать сильно вглубь, тем самым обучаясь историчности архитектуры.
Становясь платформой для открытий и экспериментов, готический ревайвализм развязал руки архитекторам для работы с конструкцией: готическая каркасность «переизобретается» в камне, кирпиче и металле (например, железные фермы), что готовит злачную почву инженерной архитектуре и модернизму.
Важной вехой, которую задало возрождение готики, стало рождение системной реставрации и охраны памятников. Красноречивым примером могу назвать историю собора Нотр-Дам-де-Пари.
Завершая исследование, могу сказать, что без подобной романтизации мы, вероятно, не прочитали бы «Франкенштейна, или Современного Прометея» Мэри Шелли или «Дракулу» Брэма Стокера, поэтому готическое возрождение всецело можно назвать полноценной вехой, нашей свое место и оставившей след в истории архитектуры.
Ниже: отрывок из фильма «Ностальгия» (1983, реж. Андрей Тарковский).
В. В. Дегтярев. Готическое Возрождение и готика как прием // Артикульт. — 2018. — № 2. — С. 136-143. (дата обращения: 19.11.2025)
Джорджо Вазари. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. — СПб.: Азбука, 2021. — 640 с.
Georg Germann. Gothic revival in Europe and Britain: sources, influences, and ideas. — Cambridge: MIT Press, 1973. — 263 p.
The Builder’s Magazine, or Monthly Companion for Architects, Carpenters, Masons, Bricklayers, & c., as well as for Every Gentleman who Would Wish to Be a Competent Judge of the Elegant and Necessary Art of Building: Consisting of Designs in Architecture, in Every Stile and Taste / by a Society of Architects. — London, 1774–1778. — 823 p.
Zerbi T. Neo-Medievalism Studies, Italy, and the Four Ghosts: architectural history and the study of medievalism // Journal of Art Historiography. — 2022. — № 26. URL: https://arthistoriography.wordpress.com/26-jun22/ (дата обращения: 21.11.2025).
Обложка. https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcTI4L9M4QpJx2w0fdCzNKB0reowcuSy6qRJ_g&s
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/b3/Cologne_cathedral_aerial_%2825326253726%29_b.jpg
Отрывок из к/ф «Ностальгия» (1983, реж. Андрей Тарковский). https://vkvideo.ru/video-25189523_164190243
