«Четвертая» стена как прием
Рубрикатор
1. Концепция 2. Зритель вместо ещё одного героя 3. Пояснение сюжета 4. Разрушение реалистичности сюжета 5. Управление сюжетом героем
Концепция
Разрушение «четвертой» стены стали использовать в искусстве и непосредственно в кино достаточно часто. Особым интересом исследования стало на примере фильмов, где герои взаимодействуют со зрителем через экран, разобраться, как влияет этот прием на восприятие истории и как видоизменятся сюжет, когда в канву произведения вплетается действие разрушающее границу между личностью смотрящего и персонажа на экране.
Само понятие «четвертой» стены появилось из традиционного театра, где герои существовали в трехстенной коробке-сцене, а четвертая связывала героев со зрителями. Зрители не могли нарушить пространство и вмешаться в действие спектакля, происходящего на сцене, поэтому им оставалось только занимать роль наблюдателей. Чтобы вывести зрителей из привычного им пассивного состояния, было придумано рушить «четвертую» стену.
Сейчас в кинематографе придумано множество способов сократить дистанцию между зрителем и героями фильма: взгляды в камеру; диалоги, обращенные к зрителям; субъективная камера; закадровый голос, беседующий с героем; появление в кадре съемочной группы; камео; интерактив в фильме с возможностью выбирать развитие событий. Разрушение «четвертой» стены преследует разные цели в зависимости от жанра произведения. Обычно такой приём органично вписывается в комедиях и носит юмористический эффект. Или же, наоборот, в драмах и хоррорах, когда разрушение четвертой стены добавляет напряженности.
Слом «четвертой» стены — это всегда влияние на реакцию зрителя, как человека выводят из линейного следования сюжету на экране и привносят в его понимание истории иные смыслы. В частности этим приёмом пользовались, чтобы вовлечь человека и эмоционально подключить к происходящему на экране. Этим функционал сломанной «четвертой» стены не заканчивается, такое делают, чтобы развлечь человека или чтобы указать, что всё в фильме вымышленное, или даже ошарашить и вывести из автоматизированного просмотра кино.
Однако слом «четвертой» стены в кинематографе — это не только прием, который вовлекает зрителя в действие фильма или делает его соучастником событий, происходящих на экране, но и фактор, который прямым образом может повлиять на драматургию и сам нарратив. В моем исследовании интересно проследить, как разрушение «четвертой» стены становится запланированным сценарным поворотом и как меняется сюжет, благодаря этому приему. По порядку рассмотрим разные ситуации, где драматургия перестает строится привычным образом и подстраивается под новые правила, которые возникают из-за слома «четвертой» стены.
Зритель вместо ещё одного героя
Андрей Тарковский «Сталкер» 1979
Монолог жены Сталкера обращен к зрителю. Героиня Алисы Фрейндлих как будто делится сокровенными, желаемыми быть высказанными мыслями. Невозможность ни с кем обсудить свою личную жизнь и нелегкую судьбу рождает такой спонтанный, но очень нужный для героини монолог. Он произносится не в пустоту, а как будто конкретному герою, которым в тот момент становится зритель.
Ксавье Долан «Я убил свою маму» 2009
Ксавье Долан «Я убил свою маму» 2009
В монологе Юбера чувствуется, что те сомнения, те переживания, которые он не рассказывал никому, оказываются высказанными зрителю. Такие слова о желании стать со своей мамой чужими людьми могут быть доверены только близкому другу. Каким и становится зритель для Юбера на время монолога.
Вуди Аллен «Любовь и смерть» 1975
Вуди Аллен «Любовь и смерть» 1975
Монологи главного героя Бориса, разрушающие «четвертую» стену, появляются на протяжении всего фильма и носят в основном сатирический характер. В финале Борис, которого сыграл сам режиссер Вуди Аллен, размышляет о любви, смерти и Боге. Обращение к зрителям звучит достаточно конкретно, герою нужно сказать кому-то свои наставления. Нравоучительный тон, хоть и с юмором обеспечивает герою роль дарящего знания, а зрители становятся желающими узнать, чему их научит герой.
Мабрук Эль Мекри «Ж. К. В. Д.» 2008
В момент кульминации происходит исповедальный монолог Жан-Клода Ван Дамма, играющего в фильме самого себя. Он рассказывает зрителю историю своей жизни, своего былого успеха. Герой говорит о том, что наболело в его душе, он делится искренними чувствами начать свою жизнь сначала, и планами на будущее в Бельгии: наладить отношения с родителями, вернуть здоровье. Такой разговор может происходить только с человеком, который выслушает героя и постарается понять. Таким человеком и становится зритель для Жан-Клода Ван Дамма.
Джоэл Коэн, Итан Коэн «Большой Лебовски» 1998
В финале фильма «четвертая» стена рушится, когда Незнакомец обращается к зрителям. Он обсуждает главного героя, подводит итоги истории, делится своими впечатлениями о фильме («Я ржал, как ненормальный»), спрашивает мнения у зрителей. Также он рассказывает новость, что «маленький Лебовски на подходе». Зритель выступает здесь не только как непосредственно аудитория, просмотревшая фильм, но и как знакомый главного героя, который все время наблюдал за его судьбой и теперь может обсудить это с Незнакомцем, который тоже в курсе всех событий.
Пояснение сюжета
Дэвид Финчер «Бойцовский клуб» 1999
В фильме «Бойцовский клуб» «четвертая» стена ломается, чтобы пояснить происходящее на экране. Главный герой дает комментарии и повествует важную часть истории.
Дэвид Финчер «Бойцовский клуб» 1999
Главный герой знакомит зрителя с Тайлером Дерденом и в формате разговора кратко и быстро рассказывает о личности и жизни героя. Из историй о том, как Тайлер ювелирно склеивает кинопленку или работает официантом на банкетах, он раскрывается, как персонаж. Примененный здесь приём слома «четвертой» стены позволяет очень быстро и кратко дать зрителю необходимую информацию. Если бы это не строилось, как рассказ главного героя, обращенный в камеру, то предыстория Тайлера Дердена вообще не была бы раскрыта либо на это потребовалось большее количество времени и акцент бы сместился (фильм тогда был бы сфокусирован только вокруг персонажа Тайлера Дердена).
Жан-Пьер Жёне «Амели» 2001
Героиня ломает «четвертую» стену, сидя в кино, когда рассказывает о своих особых предпочтениях. Амели оборачивается в кинозале на людей и комментирует, что любит смотреть на лица зрителей в кино. Потом упоминает, что любит обращать внимание на детали, которые все не замечают и что не любит, когда американские водители не смотрят на дорогу. Когда героиня делится этим со зрителем, проясняется её личность, что имеет значение для последующего развития сюжета. Амели признает свои странности и не скрывает их, открыто говорит о них, поэтому зрители начинают понимать девушку и её интересы.
Мартин Скорсезе «Волк с Уолл-стрит» 2013
Герой напрямую обращается к зрителю и объясняет сам своими словами, важные детали истории: что такое IPO, как работает его компания и т. д. Так получается быстрее и удачнее ввести зрителя в курс дела, чтобы даже ничего не знающий о биржевом рынке понимал, что проворачивает главный герой. Хотя даже в конце своего монолога он упрощает понимание всей ситуации, просто говоря, что он занимается незаконными делами.
Разрушение реалистичности сюжета
Однако разрушение «четвертой» стены может, наоборот, выводить зрителя из восприятия сюжета и рушить состояние напряжения и серьезности, которые были в истории. Обычно такая резкая смена эмоций происходит, когда герой поворачивает голову в камеру и говорит какую-то фразу, которая резонирует с тем, что происходило на экране до этого.
Гарри Брэдбир, Тим Киркби «Дрянь» 2016-2019
В определенной степени резкое обращение к камере стало особенностью главной героини сериала. Во время диалогов она постоянно вставляет свои ремарки, но говорит их не собеседнику, а зрителю. Поэтому весь сериал превращается в ощущение, что ты живешь в теле героини и смотришь на мир её глазами. Драматичные диалоги или ситуации прерываются шутками героини. Как будто она прячет в сарказме свои истинные чувства. С одной стороны теряется целостность истории, зритель не может погрузится в действие и понять, например, что чувствуют другие герои, потому что в любой момент сюжет может прервать главная героиня взглядом в камеру. От этого сериал, конечно, приобретает свою особенность, зрителю надо пройти весь путь постоянно рядом с главной героиней.
Вуди Аллен «Энни Холл» 1977
В фильме Элви Сингер также разрушает общую канву сюжета своим вмешательством и обращением к зрителю, глядя в камеру. Герой стоит в очереди, общается со своей девушкой, они разговаривают на повышенных тонах, между ними происходит условная ссора, сзади них продолжают говорит люди. И в этот момент герой приближается к камере и говорит, как не повезло ему оказаться в очереди с такими людьми. Этим действием он дает зрителю осознать, что сюжет нереален и что на самом деле это кино.
Джеймс Фоули, Робин Райт, Джон Дэвид Коулз, … «Карточный домик» 2013-2018
Для главного героя Фрэнка Андервуда разрушение «четвертой» стены стало его особенностью. В каждом сезоне присутствуют резкие моменты, когда традиционный способ раскрытия сюжета прерывается взаимодействием со зрителем. Культовым стал эпизод, когда Фрэнк Андервуд спорит с послом, размышляя кто они убийцы или «непотопляемые», заканчивает напряженный момент фразой в камеру «Чего уставились?» Возникает большой диссонанс между серьезностью диалога и такой фамильярной фразой, обрывающей момент.
Михаэль Ханеке «Забавные игры» 1997
Фильм с каждой минутой нагнетает ощущение страха и тревоги. Но как только главный герой Пауль поворачивается в камеру и подмигивает. Весь драматизм фильма спадает и история обретает другой смысл. Как только рушится стена между зрителем и героями, пропадает вера в обстоятельства истории, все события перестают восприниматься как реальные и зритель начинает отдавать себе отчет, что смотрит кино.
Герои управляют сюжетом
Однако именно в фильме «Забавные игры» герои не только рушат «четвертую» стену своим взглядом, но и начинают управлять историей самостоятельно.
Михаэль Ханеке «Забавные игры» 1997
Когда уставшие от долгого насилия муж и жена перестают бороться за свою жизнь и хотят быстрее умереть, чтобы происходящий с ними кошмар закончился, Пауль предупреждает их и зрителей, что до конца фильма еще много времени. Так время фильма оказывается под его контролем, он в праве регулировать происходящие действия, чтобы продолжительность истории вышла какой надо. Именно поэтому он заставляет Анну еще играть с ним в игру, читать молитву и так далее.
Михаэль Ханеке «Забавные игры» 2007
Контроль над происходящим в фильме достигает апогея, когда при случившимся форс-мажоре, когда Анна убивает Питэра, Пауль берёт пульт и отматывает действие фильма назад. Если раньше перематывать фильм мог только зритель, то теперь этой способностью обладает и герой внутри фильма. Так границы между зрителем и героями еще больше стираются.
Михаэль Ханеке «Забавные игры» 1997
Потом Пауль ещё раз поворачивается к камере и задаёт риторический вопрос зрителям («Вам бы наверное хотелось бы счастливого конца?») Он манипулирует ожиданиями людей от финала фильма и выставляет себя как человека, от которого зависит исход событий. Благодаря действиям Пауля и Питэра история разворачивается тем или иным образом, они внутри фильма вершат его судьбу.
Вывод
Таким образом, слом «четвертой» стены может вносить определенные изменения в драматургию фильма. Во-первых, зритель может заменить одного персонажа в сюжете. Главный герой может рассказывать свои тайны, изливать душу, делиться планами не существующему герою, а зрителю. Поэтому можно не придумывать дополнительного персонажа, чтобы главный герой побеседовал с ним, а решать в какой момент герой может сломать «четвертую» стену и обратиться к зрителю. Во-вторых, разрушение «четвертой» стены может помочь намного легче объяснить сюжет, предысторию или специфичные детали нарратива, чем если бы это делалось традиционным способом показывания на экране всех событий. В-третьих, слом «четвертой» стены может разрушить у зрителя восприятие эмоциональной целостности фильма, он приобретет ощущение, что на экране не реальность, а кино. Вместе с этим может появится комичный эффект или же, наоборот, возникнут новые, нетривиальные смыслы для фильма. В-четвертых, с помощью разрушения «четвертой» стены можно создать драматургически-сложную историю. Фильм будет работать по своим уникальным правилам, как это получилось в работе Михаэля Ханеки «Забавные игры»
