Ваби-саби: на границе между Дионисийским и Аполлоническим
РУБРИКАТОР
Введение Кинцуги Бонсай Керамика Заключение Источники изображений Библиография
ВВЕДЕНИЕ
Культура Японии, её представления о прекрасном и особенности визуального (даже несмотря на то, что с момента выхода из изоляции от Западного мира, прошло более 150 лет), до сих пор многим среднестатистическим жителям западноевропейских стран кажутся экзотическими и поистине диковинными. Опираясь на достижения изобразительного искусства в нашем культурном пространстве, нам представляется, будто «мы» и «они» находимся на противоположных концах спектра. Но так ли это на самом деле? Если подойти к этому вопросу не как к анализу внешних проявлений каждой из культур, но как к рассмотрению теоретических концептов, стоящих за этим, мы можем увидеть, что разница лишь в том, как мы визуально подходим к раскрытию эстетических идей.
Одной из самых известных концепций эстетического в японской традиции является понятие «Ваби-саби». Концепт подразумевает сочетание между собой двух понятий: «Ваби» — аскетичное и скромное, простое и сдержанное в своих проявлениях, но прочное и крепкое, тогда как «саби» — это предельная честность, непосредственность, архаичность. Сочетание двух противоположных по своей направленности сил говорит о том, что ничто не может быть вечным, ничто не станет в полной мере совершенным и ничто не может быть не подвержено изменениям. Стремление принять неотвратимость хода времени и невозможность влиять на некоторые вещи, «ваби-саби» учит принимать и наслаждаться прекрасным в его воплощении на момент времени. Это напоминает идею западной философской теории о влиянии Дионисийского и Аполлонического на искусство, которую развил и популяризовал Фридрих Ницше. Двойственность богов-прообразов Аполлона и Диониса в теории проявляется как противоположные друг другу рациональность и иррациональность.
Основное утверждение, которое было поставлено в данной работе — это «насколько полно концепт Ваби-саби отражает ключевую суть противопоставления Аполлонического и Дионисийского, соединяя в себе оба эти проявления противоборствующих сил». Чтобы раскрыть в полной мере указанную тему, мы, по ходу работы, обратимся к различным образчикам разных отраслей исконно традиционных ремёсел Японии: изготовление керамики, искусство Бонсай (с некоторыми элементами флористики), также традиции восстановления предметов при помощи золота — «кинцуги». Были использованы как изображения экспонатов мастеров эпохи Эдо (XVII век), также некоторые примеры из современности: от работ признанных мастеров до примеров товаров из специализированных магазинов.
Работа внутри поделена на разделы, исходя из вида ремесла: «кинцуги», «бонсай» и «керамика», внутри разделов может быть логическое распределение относительно авторства («бонсай» и «керамика»), так читателю будет проще выявить особенности визуального языка каждого из ремесленников, а также, возможно, определить некие тенденции в развитии сферы.
КИНЦУГИ
金継ぎ «Кинцуги» — то направление, которое первым приходит на ум, когда мы говорим о «ваби-саби». С распространением знаний о японской культуре и, соответственно, ростом популярности, это понятие перестало быть просто традицией по восстановлению и починке разбитой керамики, сейчас это большая идея о принятии «шрамов».
Блюдо с изображением листьев бамбука, XVIII века, стиль мастера Огата Кензан (?)
Пиала для чая, Корея, династия Чосон, XVI век
С технической точки зрения, процесс «кинцуги» подразумевает под собой спайку обломков изделия при помощи жидкого золота, серебра или глазури, с последующим золотым напылением.
Автор и дата создания неизвестны, часть экспозиции музея Мэйдстоун
Автор и дата создания неизвестны, часть экспозиции музея Мэйдстоун
Восстановленная золотом пиала, при помощи техники «кинцуги», дата создания и автор неизвестны
Главной особенностью и примечательностью метода является визуальная интерпретация принятия уже случившегося. Случайно разбившаяся на несколько частей чаша или пиала, которые впоследствии были восстановлены путём «кинцуги», не просто сохраняют на себе следы пережитого, но делают их особенно яркими и бросающимися в глаза. Случайность, приведшая, к разрушению, создаёт, не предполагая этого, нечто совершенно новое, но не менее прекрасное.
Восстановленная золотом чайная чаша, при помощи техники «кинцуги», дата создания и автор неизвестны
Джингпо Хида, пиала, восстановленная самим мастером, дата создания неизвестна
Чайная пиала, производство Каратсу, период Эдо, ок. 1600–1610 гг.
В «кинцуги» не существует признанных мастеров, ведь главным мастером здесь является разрушающая сила случая. Человеку остаётся лишь принять это и научиться видеть в «шрамах» прекрасное.
Восстановленное техникой «кинцуги» блюдо, автор и дата создания неизвестны
БОНСАЙ
盆栽 Выращивание деревьев бонсай, это наиболее яркий пример того, как человеческая воля подчиняет себе хаотичность природы. Огромное количество манипуляций, проводимых над растением, помогает мастеру добиться желаемой формы и направления роста ствола, тем самым имитируя произвольность природного процесса.
Сатсуки, Азалия, 2018 г.
Можжевельник, каскадный бонсай, автор и дата неизвестны / Азалия, Национальный дендрарий США в Вашингтоне, 2010 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура
Макото Азума, ботаническая скульптура Shiki 1, 2011 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура Frozen Pine, 2011 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура Frozen Tree, 2020 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура «Блочные цветы», Сосна, 2019 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура «Блочные цветы», Гиацинт, 2019 г.
Макото Азума, ботаническая скульптура «Блочные цветы», 2019 г.
Макото Азума — это тот мастер, который в своих работах доводит до предела влияние того или иного фактора (человек или природа), тем самым наделяя (уже не просто бонсай, но скульптуру) предмет бесконечным количеством смыслов.
Кунио Кобаяши, Можжевельник, дата создания неизвестна
Кунио Кобаяши, 800-летний бонсай, питомник Сюнкаэн
Кунио Кобаяши, Можжевельник
Кунио Кобаяши, Можжевельник, 800-летний бонсай, питомник Сюнкаэн
На примере работ Кунио Кобаяши, можно увидеть во всей красе проявление такой техники как «Сяримики» (подражание удару молнии). На протяжении долгого времени, пока растение растёт и ствол развивается, мастер постепенно счищает кору, и для усиления эффекта прибегает к отбеливанию оголённых областей.
Масахико Кимура, Сосна
Хирао Масаши, композиция из ок. 15 видов растений, 2017 г.
Хирао Масаши, Оливковое дерево
Масаши Хирао, экспозиция в Колор Минами-Аояма, 2019 г.
КЕРАМИКА
楽焼 Керамику раку, отличает внешняя неаккуратность, асимметрия и неоднородность формы. Благодаря ручной формовке изделий толщина стенок может быть неодинаковой, кайма чаша кривой, но всё это делается намеренно, для достижения идеи естественности. Своим произведением мастер как бы демонстрирует доверие процессу созидания.
Тоедзо Аракава, чашка для саке, тип Сино, 1978 г.
Тоёдзо Аракава, чайная пиала с прямыми стенками и узором «мост», ок. 1965–1974 гг.
Тоёдзо Аракава, тяван, точная дата неизвестна
Тоёдзо Аракава, тяван, ок. 1980 г.
Тоёдзо Аракава, тяван, ок. 1970 г.
Минео Окабе, чашка для саке, покрытая пепельной глазурью, 1962 г.
Минео Окабе, чашка для саке, тип Орибе, 1962 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если в западной традиции сочетанием несочетаемых, порядка и хаоса, достигается наивысшая степень драматизма, то в японском представлении это приводит к полному принятию и умиротворению. Пожалуй, относительно этого мы действительно находимся на противоположных концах спектра. Но, несмотря на все различия, нас объединяет то, что саму суть прекрасного мы видим в том, как человеческое стремление к созиданию встречается с разрушающей естественностью природы.
