Ленни Уайт: «Я играл как бы „внутри музыки“»
Ленни Уайт — один из тех, кто создал сегодняшнее представление о том, как следует играть на ударных музыку в стиле фьюжн. Лауреат трёх премий Grammy и одной — Latin Grammy, участник Return To Forever, игравший с Чиком Кориа, Элом ди Меолой, Маркусом Миллером, он до сих пор замечательно играет и прекрасно выглядит. Мы публикуем сокращённую версию интервью, взятого у Ленни Уайта журналом Back Beat перед концертом в московском клубе Jazz Town в феврале 2008 года.
Я помню Ваше соло в пьесе I Didn’t Know What Time It Was летом прошлого года, — а ведь вы играли после серьёзной операции на плечевом суставе…
У человека четыре конечности, и есть возможность использовать их все. Многие работают над техникой рук, но при этом совершенно упускают из вида ноги. Бадди Рич был феноменальным барабанщиком с этой точки зрения, Тони Уильямс потрясающе использовал всю установку, и Макс Роуч тоже. Я должен был найти выход из положения, постараться компенсировать почти полное отсутствие одной руки: ведь я не мог ее поднять даже для того, чтобы вытереть лицо.
Я тогда обратил внимание на Вашу необычную, даже неожиданную фразировку.
Главное — в балансе конечностей. Много лет назад кто-то совершил фатальную ошибку в определении того, что является одной из главных составляющих искусства игры на барабанах — я о том, что называется «независимость конечностей». Вот Элвин Джонс куда больше любил слово «координация». Даже если ты одной рукой играешь на 5, а другой — на 3, ты должен координировать это все между Собой, и еще с ногами — всё это исходит из одного и того же тела, из одних и тех же мозгов. И заработает правильно только тогда, когда конечности будут правильно соотноситься друг с другом. Поэтому во время занятий я играю одни и те же упражнения в разных вариантах. Разными конечностями, переворачиваю вверх ногами аппликатуру…
Вы же изначально левша?
Нет, я амбидекстр. Я ем левой рукой, но пишу правой, бросаю правой.
А как вы к этому пришли?
В школе я меня переучили: я всё делал левой рукой, а меня стали заставлять делать правой. Поэтому и пишу я правой. А что до барабанов, то я сразу взял палки именно так, с левой руки. Есть только один грув, который я играю как правша — в пьесе Стэнли Кларка Lopsy Lu. Но, кстати, щётками тоже играю как правша. Просто этого никто не замечает, наверное, потому, что щётками я играю в «параллельной» постановке. А там не видишь сразу, какая рука «возит», а какая акцентирует.
А ногами вы можете всё «перевернуть, поменять местами бочку и хэт?
Нет, этого не могу. Ноги всегда „направо“.
Вы начинали играть с артистами «первого эшелона» в конце шестидесятых…
Да. В 1969 году я записал с Майлзом Дэвисом альбом Bitches Brew.
Как все это происходило? Можете описать атмосферу записи?
Мне посчастливилось не только слушать Майлза, но познакомиться и даже играть с ним! Майлз создавал историю музыки, и представь: сама история говорит с тобой! Представь, что Чайковский сочиняет оперу за роялем. И приглашает к себе… скажем, 50 человек — посмотреть, как он работает. И ты — один из них. Потом слушаешь оперу и говоришь всем: «Я там был!»… Это — урок на всю жизнь.
Там был еще один барабанщик — Джек Де Джонетт…
Джек играл основной ритм, а я, по замыслу Майлза, должен был добавить остроты в музыкальную фактуру, обыграть ритм, украсить его. Из этих его пожеланий я и составил свою концепцию для Bitches Brew. Майлз не хотел, чтобы моя игра противопоставлялась игре Джека. Он хотел, чтобы звучал один барабанщик с восемью конечностями. И я играл как бы «внутри музыки».
Я не раз наблюдал, как вы солируете. Это очень своеобразно… С большими свободными пространствами, с неожиданными акцентами, ритмическими фигурами…
А ведь я не хотел играть соло в течение многих лет!
Почему?
У меня не было достаточного «словарного запаса». Я думаю, что игра на барабанах сродни публичному выступлению оратора. Джаз — это язык. Учишь язык, учишь слова, объединяешь их в предложения, те образуют законченные мысли — и тогда можешь говорить с людьми, удерживать внимание слушателей. И всё это — через обычные слова! Вот это то, что я пытаюсь делать. И ещё: я не воспринимаю барабанные фразы как просто ритм; скорее как мелодии. Это дает мне совершенно другие перспективы. Я не играю «парадиддл — парадиддл». Мне надо услышать мелодическую фразу… Много раз я играл соло, которые меня совершенно не удовлетворяли, повторял сам себя, играя одно и то же. Теперь я смотрю на это с другой позиции. И мне есть что сказать каждый вечер.
