Конструирование личного пространства: iPod и феномен звукового пузыря
Концепция
Фото из личного архива
Рубрикатор: 1. Концепция 2. Феноменология звукового пузыря 3. Анализ собственной записи через призму «звукового пузыря» Булла 4. Наполнение пузыря: аффективное управление и сономика 5. Аудиальный нарциссизм: этика изоляции в асимметричном городе 6. Исторические корни: от телеграфа до цифровой интимности 7. Заключение: банальность звуковой власти
Феномен человека в наушниках в метро стал привычной частью городского пейзажа. Со стороны кажется, что он просто слушает музыку. На самом деле, его наушники — это инструмент для строительства невидимой стены, личного акустического пространства, которое Булл и называет «звуковым пузырем».
Майкл Булл — профессор, который подробно изучал, как люди используют портативные плееры. Именно он ввел понятия «звуковой пузырь» и «аффективное управление», чтобы описать новый городской опыт в своих книгах «Sounding Out the City: Personal Stereos and the Management of Everyday Life» и «iPod Culture: The Toxic Pleasures of Audiotopia».
Джонатан Стерн — историк звука, чья работа «The Audible Past: Cultural Origins of Sound Reproduction» помогает понять исторические корни этого явления. Он показал, что такие технологии, как телеграф и телефон, с самого начала формировали особые отношения с голосом, отделенным от тела, создавая новые формы связи и восприятия отсутствующих людей.
«You’re in your own little bubble. You’re in your own little world and you have a certain amount of control…» (Bull, p. 38).
[1]
Этот пузырь надежно отделяет его от хаоса и шума большого города, создавая изолированный кокон.
Внутри этого пузыря происходит важный процесс — аффективное управление. С помощью специально собранного плейлиста пользователь становится режиссером своего настроения. Он может взбодриться, успокоиться или даже погрузиться в глубокие переживания, подобрав нужные треки. Это уже не пассивное прослушивание, а активный контроль над своими эмоциями и психическим состоянием с помощью технологии.
Эта современная практика имеет глубокие исторические корни. Анализ Стерна позволяет увидеть, что, слушая голос друга в аудиосообщении или чувствуя связь с любимым певцом, мы участвуем в давней традиции. Уже в XIX веке технологии учили людей испытывать близость через опосредованный, записанный голос, который мог существовать независимо от говорящего. Мы наследуем и развиваем этот тип восприятия.
Однако у этого явления есть и обратная сторона, которую Булл определяет как «аудиальный нарциссизм». Постоянное пребывание в своем «звуковом пузыре» ведет к тому, что человек привыкает ставить свой внутренний мир и опосредованное общение выше случайных контактов и живого взаимодействия с окружающими.
Надевая наушники, он получает возможность односторонне регулировать степень своего участия в социальной жизни города, делая общение асимметричным.
Целью данного исследования является демонстрация того, как портативные аудиотехнологии, продолжая историческую традицию опосредованного звука, позволяя горожанину конструировать персональную реальность и осуществлять аффективное управление, одновременно ведут к добровольной аудиальной изоляции и новым формам социального отчуждения в городском пространстве.
Феноменология звукового пузыря
Каждое утро в вагонах метро по всему миру разворачивается тихая, но массовая архитектурная деятельность. Тысячи людей совершают ритуал: достают из кармана воспроизводящее аудио устройство, вставляют в уши наушники и погружаются в себя. Этот жест не просто начало прослушивания музыки. Это акт возведения невидимой, но ощутимой стены.
Майкл Булл определяет это личное акустическое пространство как «звуковой пузырь».
«The world of the personal stereo user is one of calculated auditory control whereby users manage their space and time» (p. 32)
[1]
Этот пузырь функционирует как психологический щит.
«Because I haven’t got the external sort of noises around me I feel I’m in a bit of a world of my own because I can’t really hear so much of what is going on around me» (p. 32-33)
[1]
Внешний шум, будь то гул поездов или чужие разговоры, не просто заглушается, а активно замещается внутренним, тщательно контролируемым звуковым ландшафтом.
Этот феномен не возник на пустом месте. Его исторические корни уходят в XIX век. Джонатан Стерн, анализируя ранние звуковые технологии, показывает, как телеграф и телефон приучили людей к новой сенсорной реальности. К возможности слышать голос, отделенный от тела.
Это сформировало предпосылки для своеобразной «аудиальной техники», когда слушатель учится вычленять значимые сигналы из потока шумов.
Современный пользователь портативных медиапроигрывателей (в книге рассматривается iPod, на сегодняшний день его заменили более продвинутые технологии, но сама система использования осталась прежней) является наследником этой традиции. «Звуковой пузырь» это высшая форма такой техники, доведенная до полного автоматизма и личной кастомизации. Однако этот феномен нашел свое первое концептуальное осмысление еще до появления iPod.
Модели Walkman: TPS-L2(1979) и NW-E107(2008)
Шухэй Хосокава — исследователь в области музыкологии и японо-бразильской культурной истории. В своей работе «The Walkman Effect» (1984) впервые описал, как портативный кассетный плеер создает «минимальную, мобильную и интеллектуальную единицу прослушивания».
Хосокава отмечал, что пользователь Walkman существует в мире «прослушивания музыки в одиночестве» и, используя технологию, «разрывает акустический контакт с внешним миром, в котором он реально обитает».
Его анализ предугадал концепцию «звукового пузыря», указав на способность технологии производить «автономную сингулярность» — подвижное личное пространство внутри города.
Анализ собственной записи через призму «звукового пузыря» Булла
Спектрограмма 30 секундной записи в метро, программа Audacity.
30-секундная запись в метро служит акустическим доказательством существования «звукового пузыря» как стратегии защиты от хаоса городской среды.
Прослушивание записи позволяет буквально «увидеть ушами» то самое аффективное управление, о котором пишет Булл.
Первые секунды это общий шумовой фон вагона: гул двигателя и ритмичный стук колёс. Это акустический хаос, от которого пользователь плеера стремится отгородиться.
Однако в середине фрагмента происходит звонкий сигнал уведомления телефона, который лично адресован владельцу этого телефона, но игнорируется окружающими. Этот звук выступает в роли акустического маркера, демонстрируя ту самую «невидимую оболочку», которую пользователь выстраивает вокруг себя. Вместо того чтобы вздрогнуть или отреагировать, гипотетический пользователь с наушниками, описанный Буллом, продолжал бы существовать в своём пузыре, где доминируют выбранные им звуки.
Объявление станции женским голосом, формально обращённое ко всем, и приглушённый монолог бабушки остаются за пределами его внимания. Они становятся частью декора, не более значимой, чем гул поезда.
Финал записи звук открывающихся дверей, это механический сигнал к действию для всех, кроме того, кто добровольно заключил себя в «звуковой пузырь».
Запись фиксирует не просто шум, а саму возможность аудиальной отстранённости, материализованную в резком контрасте между внешним миром (с его общими правилами и случайными взаимодействиями) и внутренним пространством «пузыря», где пользователь сохраняет полный контроль над своим звуковым окружением.
Наполнение пузыря: аффективное управление и сономика
«Звуковой пузырь» это не просто убежище от шума. Это лаборатория по управлению эмоциями.
Булл определяет этот процесс как «аффективное управление», подчеркивая, что использование персональных стереосистем «посредничает и тем самым меняет динамику между намерением, мыслью и последующей ориентацией пользователя на его опыт».
Пользователи развивают сложные, почти ритуальные практики для тонкой настройки своего психического состояния. Респондент описывает свою стратегию так:
«I try to sustain a mood that I’m in, a good mood, by forwarding… I’ve a couple of tapes where I’ve recorded the same song twice so I don’t have to keep rewinding it» (p. 44)
[1]
Это не пассивное потребление, а активный, повторяющийся жест контроля. Другой пользователь, Магнус, использует музыку целенаправленно:
«I put on Two Unlimited or The Magic Flute by Mozart… It will be 99 per cent likely to get me in a better mood again» (p. 46)
[1]
Примечательно, что управление направлено не только на позитивные состояния.
«I really like miserable songs… I’m more likely to put it on to heighten my depression. It’s quite positive, even though it’s depressing stuff» (p.47)
[1]
Ключевое наблюдение, то что удовольствие извлекается не из самой эмоции, а из возможности ее контролируемого, красивого переживания. Аффективное управление оказывается властью над формой и интенсивностью собственных чувств.
Этот контроль становится возможным благодаря тому, что Стерн выявил как свойство звуковых технологий может создавать новые формы социальности. Записанный голос порождает ощущение близости с отсутствующим. В современном контексте пользователь, слушая голос друга в сообщении или чувствуя личную связь с исполнителем, участвует в этом процессе.
Его «звуковой пузырь» наполняется признаками присутствия, становясь пространством для опосредованной интимности.
Модели iPod 2003-2007
Эволюцию от простого «пузыря» к сложной системе аффективного управления ярко демонстрирует более поздняя работа Майкла Булла «IPOD CULTURE». Из анализа пользователей iPod можно отметить, что цифровизация и возможность создавать не ограниченное количество плейлистов довели логику контроля до предела.
Булл вводит термин «сономика» (sonamy) — культура и практики, связанные с использованием iPod, которая характеризуется «беспрецедентным контролем над ежедневной звуковой жизнью».
[3]
Если пользователь кассетных и дисковых Walkman ограничивался в выборе из-за физических носителей аудиофайлов, то пользователь iPod с его тысячами треков осуществляет тонкую настройку своего настроения, превращая перемещение по городу в кураторский аудио-гид. Булл описывает это как создание «седативного звукового ландшафта», где мир за пределами наушников становится просто фоном для личного нарратива.
Модель iPod mini (2004)
Аудиальный нарциссизм: этика изоляции в асимметричном городе
Когда «звуковой пузырь» и «аффективное управление» становятся привычным состоянием, возникает новый социальный феномен, который Булл определяет как «аудиальный нарциссизм».
Речь идет не о клиническом диагнозе, а о специфической ориентации субъекта в городском пространстве, при которой тщательно сконструированный внутренний мир ставится выше спонтанного взаимодействия с окружающими.
Надевание наушников это не только акт ухода в себя, но и мощный социальный сигнал. Персональные стереосистемы функционируют как «разделитель общения», позволяя пользователю останавливать или игнорировать коммуникацию в любой момент. Это порождает принципиально асимметричные отношения в публичном пространстве.
«I use it to cut myself off from the outside world» (p. 99)
«If I see people that I don’t want to talk to, it’s a bit rude, but you just turn your Walkman up louder and walk with your head a bit down» (p. 100-101)
[1]
Белые провода наушников становятся современным эквивалентом таблички «Не беспокоить». Окружающие вынуждены признавать эти границы.
«If you’re on a bus with friends and somebody gets a Walkman out. Your company’s not good enough!» (p. 102).
[1]
Работа Булла об iPod культуре позволяет увидеть, как «аудиальный нарциссизм» достигает своей кульминации в цифровую эпоху. Он описывает «токсичные удовольствия» аудиотопии, где пользователь не просто игнорирует окружающих, но и активно преобразует городское пространство в соответствии со своими фантазиями.
«The world looks kinder, happier, sunnier as I walk down the street with my iPod… It’s as though my life now has a soundtrack»
[2]
Это высшая форма асимметрии: город и его жители становятся статистами в личном фильме пользователя, материалом для его эстетического потребления.
Исторические корни: от телеграфа до цифровой интимности
Телеграфные аппараты
Современные практики звукового потребления, описанные Буллом, оказываются закономерным развитием длительного исторического процесса. Анализ Стерна позволяет проследить, как технологии постепенно формировали новую акустическую субъективность.
Уже в XIX веке телеграф и фонограф создавали условия для своеобразной интимности на расстоянии — возможности устанавливать эмоциональную связь через проявленный технологией голос. Стерн показывает, как ранние пользователи этих устройств учились вкладывать эмоциональные значения в механические звуки, создавая новые формы социальности. При этом реклама телефона начала XX века активно эксплуатировала эротический подтекст этой новой интимности.
В рекламе New York Telephone Company, женский голос в трубке являлся как объект желания, «управляемый соблазн».
«Her voice alluring draws him on» такая надпись сопровождала изображение. Женщина с телефоном в руках смотрит прямо на зрителя. Этот образ телефонической эротики, предлагал дистанционно модулируемое желание, ставшее возможным благодаря технологиям.
Современный пользователь, переслушивающий голосовое сообщение от близкого человека, является прямым наследником этой традиции, где технологическое опосредование создает новые формы эмоциональной и чувственной близости.
Особое значение в контексте исследования имеет развитие Стерном концепции «аудильной техники» — исторически сложившегося набора навыков целенаправленного, аналитического слушания.
Если в XIX веке этой техникой владели операторы телеграфа или врачи со стетоскопами, то сегодня она стала массовой для всех. Каждый пользователь наушников является пользователем аудильной техники, он способен вычленять значимые звуковые сигналы (музыку, голоса) из общего шумового фона.
«The banality of that power over and through sound is a defining feature of modern life. The Audible Past is a story about how that power came to be.»
[4]
Таким образом, историческую линию, начатую Стерном, можно продолжить от «аудильной техники» XIX века через «Эффект Walkman», к «сономике» iPod и современным практикам, где аффективное управление и аудиальный нарциссизм становятся доминирующими взаимодействиями с городом.
Фото из личного архива
Заключение: банальность звуковой власти
Портативные звуковые технологии воплощают в себе фундаментальный парадокс современной городской субъективности. С одной стороны, они даруют свободу и контроль. Стерн в заключении своей работы называет «банальностью власти над звуком и через звук». С другой стороны, эта власть оказывается формой зависимости. Как показывают интервью Булла, многие пользователи испытывают тревогу и дискомфорт при необходимости выйти из своего «звукового пузыря». Один из опрашиваемых описывает это ощущение как «пустоту» и «уязвимость».
«Звуковой пузырь» оказывается одновременно и убежищем, и клеткой.
«Аффективное управление» инструментом свободы, и механизмом самоограничения.
«Интимность на расстоянии» желанным спасением от одиночества.
В этом и заключается главное противоречие конструирования личного пространства в эпоху портативных медиа. Технологии предназначены для расширения наших возможностей, но в итоге они замыкают нас в тщательно построенных мирах.
Bull M. Sounding Out the City: Personal Stereos and the Management of Everyday Life / M. Bull. — Oxford: Berg, 2000 — 216 p.
Bull M. (2008) Sound Moves: iPod Culture and Urban Experience. London: Routledge. pp 39–49.
Shuhei Hosokawa (1984), «The Walkman Effect», Popular Music 4:165-80
Sterne J. The Audible Past. Cultural origins of sound reproduction. / J. Sterne. — Durham: Duke university press, 2003 — 450 p.
https://news.rambler.ru/tech/48631844-proschay-ipod-vse-24-pleera-v-odnom-materiale/?ysclid=miajdxzgok13404542 (Дата обращения 22.11.2025)
https://www.avito.ru/naberezhnye_chelny/audio_i_video/sony_network_walkman_e105_4246722384?slocation=652000 (Дата обращения 22.11.2025)
https://ru.pinterest.com/pin/3096293490454005/ (Дата обращения 22.11.2025)
https://ru.pinterest.com/pin/365847169747871374/ (Дата обращения 22.11.2025)
https://ru.pinterest.com/pin/106960559879081494/ (Дата обращения 22.11.2025)
https://ru.pinterest.com/pin/61291244921144840/ (Дата обращения 22.11.2025)
https://ru.pinterest.com/pin/310185493109743363/ (Дата обращения 22.11.2025)
