Тюремная архитектура: от насилия к гуманизации
Presidio Modelo by Friman, Cuba [Электронный ресурс: https://en.wikipedia.org/wiki/Presidio_Modelo]
Архитектура тюрем является материальным воплощением отношения общества к преступлению, наказанию и человеческому телу.
На протяжении многих столетий тюремное пространство служило не только средством изоляции опасных или неугодных власти индивидуумов, но и способом дисциплинарного воздействия, инструментом преобразования тела и поведения, архитектурой, в которой насилие становится частью повседневного быта.
Однако с конца XX века особенно в Северной Европе формируется идея «гуманной тюрьмы» — пространства, призванного сократить вред от изоляции и поддержать возможности реинтеграции заключённых в социум. Normality principle (norv.normalitetsprinsippet) — принцип, который устанавливает практику тюремного заключения в Норвегии. Этот принцип предполагает, что наказание за преступление должно быть совершено исключительно в отношении ограниченной свободы и не должно лишать других прав, там где это возможно.
Возникает вопрос: может ли архитектура, исторически закреплённая за практиками исключения и насилия, стать средством гуманизации? Или структура заключения сама по себе воспроизводит несвободу, независимо от визуальных и организационных улучшений?
Это визуальное исследование рассматривает эволюцию тюремной архитектуры от классических дисциплинарных структур до современных скандинавских моделей, анализируя, как меняется пространство заключения и какие аспекты насилия в нём сохраняются даже после реформ.
Рубрикатор
— Концепция — Историческая архитектура тюрем: пространственное исключение как форма насилия — Последствия исключения из общества: разрыв социальных связей и невозможность возвращения в среду. — Переход к гуманизации: современные скандинавские тюрьмы — Нерешённые проблемы: что остаётся насилием, несмотря на реформы в архитектуре и распорядке. — Заключение
Историческая архитектура тюрем: пространственное исключение как форма насилия
Классическая тюрьма XIX века, описанная Мишелем Фуко в «Надзирать и наказывать», стала выражением новой логики власти — власти, основанной на дисциплине, беспрерывном наблюдении и нормализации перекрытия доступа человека к коммуникации с другими людьми и наличию личного пространства, где он может уединиться.
Фуко пишет: «заключенный всегда должен иметь перед глазами длинную тень центральной башни, откуда за ним наблюдают. Недоступной для проверки: заключенный никогда не должен знать, наблюдают ли за ним в данный конкретный момент, но должен быть уверен, что такое наблюдение всегда возможно. (1, с. 295)». Эта формула указывает, что архитектура тюрьмы не нейтральна: она сама создаёт структуру насилия — не открытого, физического, а морального, путём постоянного наблюдения, лишающего человека любой возможности к осознанию чувства безопасности. Она создает пространство, удобное власти, но исключающее удобство заключенного.
La Santé Prison, France Электронный ресурс: https://www.gettyimages.nl/search/2/image?phrase=la+sante+prison+in+paris%2C
Паноптикон Бентама стал символом тюрьмы как «архитектуры всевидящего глаза», где заключённый всегда потенциально наблюдаем, а значит — самодисциплинируем. Эта архитектура была не просто средством изоляции, но системой «производства» покорных субъектов.
Каждого человека помещают в отдельную камеру, где он надёжно изолирован. Надзиратель его видит, но сам человек не может установить контакт с соседями. Он превращается в объект наблюдения, а не в активного участника общения. Камера расположена так, чтобы надзиратель мог наблюдать всех вдоль линии, но перегородки между камерами делают людей невидимыми друг для друга, что обеспечивает контроль и порядок.
Если в камерах находятся преступники, изоляция предотвращает заговоры и побеги. Таким образом, толпа и коллективное взаимодействие заменяются множеством отдельных индивидуумов, каждый из которых контролируется, но никак не может влиять на других.
Сточки зрения охранника, толпа заменяется исчислимым и контролируемым множеством, с точки зрения заключенных — изоляцией и поднадзорным одиночеством (3, с. 294)
Presidio Modelo by Friman, Cuba Электронный ресурс: https://en.wikipedia.org/wiki/Presidio_Modelo
Pentonville prison, London Электронный ресурс: https://www.independent.co.uk/topic/pentonville-prison
Как отмечает Ханна Арендт, «Насилие появляется там, где власть оказывается под угрозой, но, предоставленное собственному ходу, оно приводит к исчезновению власти. Отсюда следует, что неверно мыслить противоположность насилия как ненасилие; (противоположностью насилия является власть, поэтому) говорить о ненасильственной власти фактически тавтологично. Насилие способно разрушить власть; оно совершенно не способно ее создать.» (1, с. 66). В тюремной практике это проявляется явно: страх перед утратой контроля приводил к применению насилия и жестких дисциплинарных мер, которые лишали заключённых возможности действовать, общаться и участвовать в совместной жизни. Архитектура и организация пространства таким образом усиливали власть через принуждение, но не создавали подлинную власть в смысле Арендт — способность к совместному действию и участию в социальном мире.
Последствия исключения из общества: разрыв социальных связей и невозможность возвращения в среду.
Изоляция никогда не является нейтральной мерой. В условиях классической тюрьмы она действует как механизм, разрушающий базовые структуры человеческой жизни: социальные связи, профессиональную среду, семейные отношения, экономическую устойчивость и ощущение собственной идентичности. Психологи и тюремные социологи обозначают этот совокупный ущерб термином carceral damage — карцеральный ущерб, подчеркивая его долговременный характер.
Архитектура традиционной тюрьмы специально устроена так, чтобы разрушать эти связи: человек оказывается отделён не только от близких, но и от любых коллективных форм деятельности, которые способны поддерживать его способность к действию и пониманию собственной идентичности.
La Santé prison, London Электронный ресурс: https://www.gettyimages.nl/search/2/image?phrase=la+sante+prison+in+paris%2C
Хобби — важный элемент субъективности и агентивности. Но тюремные правила часто ограничивали доступ к инструментам, художественным материалам, музыкальным занятиям, даже книгам. Всё это разрушало практическую часть личности — ту, которая выходит за пределы биологического существования и формирует самость.
Аналогичным способом заключённый не мог выбирать, когда вставать, что есть, чем заниматься, с кем говорить, куда идти — всё определялось режимом. Это приводило к состоянию, в котором любые навыки самостоятельного действия угасают. После освобождения такие люди сталкиваются с реальностью, где требуется способность планировать, отвечать за собственные решения, строить социальные отношения — а прежние навыки оказываются забыты или утрачены.
La Santé prison, London Электронный ресурс: https://www.gettyimages.nl/search/2/image?phrase=la+sante+prison+in+paris%2C
La Santé prison, London Электронный ресурс: https://www.gettyimages.nl/search/2/image?phrase=la+sante+prison+in+paris%2C
Насилие, встроенное в тюремную систему, не ограничивается заключённым — оно затрагивает и его социальное окружение. Общественная маргинализация, сопутствующая факту заключения, формирует устойчивое клеймо не только для самого человека, но и для его партнёров, детей и родителей. И российские, и западные исследования показывают, что семьи осуждённых оказываются втянуты в своеобразную общественную исключительность, несмотря на то что формально они не совершали преступления.
«Исследования убедительно демонстрируют, что близкие заключённых сталкиваются с постоянным социальным давлением и стигмой. Они вынуждены выстраивать жизнь вокруг вопросов „кому и что можно сказать“ — детям, коллегам, друзьям, соседям. Сам факт тюремного наказания создаёт вокруг семьи режим секретности и тревоги, навязанные извне.» (4, с. 25)
Исследования также показывают, что партнёры заключённых часто остаются без поддержки социальных служб, хотя именно на них ложится финансовая, эмоциональная и организационная ответственность, связанная с процессом отбывания срока. Женщины в таких условиях вынуждены конструировать новую идентичность. Эта нагрузка усиливает их уязвимость и социальную изоляцию.
Но особенно важно то, что взаимодействие с тюремной системой неизбежно вовлекает их в дисциплинарные практики: посещения, правила поведения, проверки, ограничения, процедуры допуска. Таким образом, тюремный контроль выходит за пределы архитектурных стен тюрьмы и распространяется на гражданских лиц, которые становятся «побочными объектами» системы надзора.
Переход к гуманизации: современные скандинавские тюрьмы
Halden prison, JiiRi Havran Электронный ресурс: https://doga.no/en/activities/design-and-architecture-in-norway/architecture/halden-prison/
Скандинавские страны стали первыми, кто последовательно поставил вопрос не о смягчении наказания, а о преодолении структурного насилия, заложенного в самой логике тюремной архитектуры. Идея заключается в том, что люди приходят в тюрьму как наказание, а не для наказания; следовательно, пространство не должно воспроизводить, создавать страх и принуждение.
Архитекторы и психологи, работающие над новыми тюремными проектами, стремятся устранить визуальные и пространственные символы наказания, отказаться от тех элементов, которые в западной тюремной традиции ассоциировались с подчинением и угрозой: гулкие бетонные коридоры, непрозрачные металлические двери, решётки на окнах, узкие проходы, серые стены и иные пространства контроля.
Pentonville Prison in London and Storstrøm Prison in Denmark Электронный ресурс: https://www.fxdesign.co.uk/storstrm-prison-by-cf-mller-6040669/?cf-view
Halden Prison стала наиболее известной реализацией этой концепции. О своем архитектурном решении они писали следующее: «Основная цель и концепция проекта заключаются во взаимной зависимости и контрасте между жестким и мягким. Жесткое представляет собой насильственное лишение свободы личности, а мягкое — цель реабилитации. Тюремные власти стремятся подготовить заключенных к жизни за стенами. (5)
Ullersmo, Kriminalomsorgen. Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Некоторые комнаты не имеют решёток, позволяя видеть небо и деревья без ощущения оторванности от мира, как принято внутри тюрем традиционного.
Ullersmo, Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
В оформлении применяются натуральные материалы — дерево, стекло, бетон — создающие ощущение «обычного» пространства.
Широкие окна максимально увеличивают количество света, проникающего в камеры и комнаты, а зеленые окрестности легко просматриваются через просторные оконные проемы в местах общего пользования. Архитекторы утверждают, что природа активно участвует в архитектуре в качестве социального реабилитационного фактора. Через окна возможность следить за сезонными изменениями помогает заключенным прояснить течение времени.
Ullersmo, Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Комнаты заключённых напоминают маленькие студии с собственным санузлом, рабочим местом и возможностью заниматься хобби.
«Камеры — это небольшие комнаты, где заключенные проводят большую часть своего времени. В обычных камерах есть окно, кровать, раковина, стол, стул, полки или шкаф и телевизор. В некоторых есть холодильник. С 1990-х годов в камерах была ванная комната. Недавно в нескольких камерах старых тюрем были установлены туалеты.» — six norwegian prisons. (6)
Eidsberg prison, Norway Элекронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/housing.html
Eidsberg prison, Norway Элекронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/housing.html
У отбывающих срок есть доступ к предметам для осуществления хобби студии звукозаписи, спортивные залы, кухни, мастерские.
«Утром и днем двери камер на некоторое время оставляют открытыми, и заключенные могут пользоваться общим пространством и посещать камеры друг друга. Это время для разговоров, приготовления еды, игры в настольный теннис, настольные игры и т. д.» — six norwegian prisons.
Отсутствуют жёсткая сегрегация и постоянные барьеры. Меньше границ — меньше механик дисциплины. Заключённые могут сами готовить еду, распределять обязанности.
Eidsberg prison, Library Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/housing.html
Eidsberg Prison, Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Eidsberg prison, Halden prison. Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Заключенные могут поддерживать контакт с семьями. Комнаты для встреч устроены как гостиные, а не как интерьеры следственного изолятора. Появляются программы совместных выходных, продолжительных семейных визитов.
Заключенным обычно разрешаются свидания, которые происходят в определенных комнатах и частях здания. Заключенных могут посещать адвокаты, дипломаты и другие посетители тюрьмы, а также разрешены рабочие визиты от журналистов, исследователей. В специальных комнатах есть игрушки, игры и мебель для детей. В некоторых тюрьмах есть небольшие открытые дворики для детей.
Halden prison, Hamar prison. Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Halden prison, Norway. Storstrøm, Denmark Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Внутренние дворы устроены как скандинавские парки. Есть пространство для прогулок и спортивных игр.
Halden Prison, Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Halden Prison, Norway Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
Storstrøm, Denmark, Torben Eskerod Электронный ресурс: https://www.fxdesign.co.uk/storstrm-prison-by-cf-mller-6040669/?cf-view
Такое пространство отказывается от архитектурной логики подавления. Оно нормализирует среду, стремясь не к наказанию, а к созданию условий, в которых человек может сохранить или восстановить свою способность к действию, а после завершения юридического срока отбывания вернуться в социальную среду.
Нерешённые проблемы: что остаётся насилием, несмотря на реформы в архитектуре и распорядке.
Несмотря на значительный прогресс, достигнутый скандинавскими реформами, ряд принципиальных проблем остаётся нерешённым: насилие остаётся встроенным в саму структуру заключения. Даже если архитектура смягчена, а среда приближена к нормальной жизни, ключевой факт не исчезает: человек по-прежнему изолирован. Он может жить в уютной комнате с видом на лес, пользоваться общей кухней и общими пространствами, но всё равно лишён свободы передвижения, не может выбирать, с кем быть рядом, и не способен действовать как свободный субъект.
«Уже много написано о камерах Холдена, украшенных дизайнерской мебелью, телевизорами с плоским экраном и незарешеченными окнами, а также об общественных удобствах тюрьмы, включая мастерские, игровые комнаты, открытые кухни, звуковую студию, библиотеку, скалодром и лесные тропинки. Но в слова заключенного Холдена звучат так: „Настоящая проблема — это свобода, которую у тебя отбирают. Это худшее, что может с тобой случиться“.»(2)
Даже гуманизированная тюрьма остаётся пространством исключения. Заключённый юридически и политически изъят из нормального режима жизни. Исключение может быть мягким и даже заботливым, но оно остаётся исключением. Скандинавская модель минимизирует его видимость, но не устраняет сам принцип: человек помещён в пространство, где его статус радикально отличается от статуса свободных граждан.
Заключение: может ли тюрьма быть гуманной?
Исторически тюрьма была архитектурой насилия: насилия дисциплины, исключения, лишения действия. Скандинавская реформа сделала серьёзный шаг к уменьшению этой жестокости: архитектура стала мягкой, среда — социальной, а изоляция частично преодолена. Тюрьмы вроде Halden или Storstrøm создают условия, близкие к нормальной жизни, поддерживают образование, психологическое восстановление и социальные навыки.
Однако возникает более глубокий вопрос: может ли вообще существовать ненасильственный режим лишения свободы, если тюрьма по определению является инструментом государственной власти? Государство не может полностью отказаться от поддержания власти, потому что именно власть обеспечивает возможность совместного действия и существования политического сообщества. Но там, где власть сталкивается с угрозой, неизбежно появляется насилие как её побочный механизм. Поэтому институт тюрьмы, даже реформированный, продолжает выполнять функцию контролируемого исключения, смягчённого, но не отменённого.
Другими словами, мы не можем полностью лишить государство его власти — и потому институт насилия сохраняется, пусть и в новой, более мягкой архитектурной и социальной форме. Гуманизация ослабляет интенсивность насилия, делает его менее разрушительным и более ориентированным на восстановление после заключения и последующую интеграцию в общество, но не отменяет сам принцип лишения свободы.
Поэтому ответ на вопрос «может ли тюрьма быть гуманной?» остаётся сложным. Тюрьма может быть менее насильственной, может уменьшать ущерб и создавать условия для восстановления, но она не может перестать быть пространством исключения. Скандинавская модель — это не итоговый этап реформы, а её начало. Она демонстрирует, что архитектура может смягчить последствия заключения, хотя и не способна преобразовать его сущность полностью.
'Ærlig mat' ('Honest food') restaurant, training in cooking and serving, Halden prison Электронный ресурс: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html
В исследовании использовалась нейросеть GPT OpenAI и SnapEdit для улучшения качества фотографий.
Арендт Х. О насилии / Пер. с англ. Г. М. Дашевского М.: Новое издательство, 2014. -148 с.
Leung J. Halden Prison (Erik Møller Architects & HLM Architects) // Design and Violence. URL: https://www.moma.org/interactives/exhibitions/2013/designandviolence/halden-prison-erik-moller-architects-hlm-architects/ (дата обращения: 13.11.2025).
Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. — М.: Ад Маргинем Пресс, 2016. — 448 с.
Около тюрьмы: женские сети поддержки заключённых / Под ред. Е. Л. Омельченко, Дж. Пэллот. — СПб.: Алетейя, 2015. — 240 с.
Halden Prison // DOGA — Design and Architecture Norway. URL: https://doga.no/en/activities/design-and-architecture-in-norway/architecture/halden-prison/ (дата обращения: 16.11.2025)
Spaces // Six Norwegian Prisons. URL: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/spaces.html (дата обращения: 16.11.2025)
Storstrøm Prison: CF Møller Architects [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.fxdesign.co.uk/storstrm-prison-by-cf-mller-6040669/?cf-view, свободный.
Six Norwegian Prisons — «Rehabilitation Spaces» [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.sixnorwegianprisons.com/spaces/rehabilitation.html, свободный.
Pentonville Prison — The Independent [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.independent.co.uk/topic/pentonville-prison, свободный.
La Santé Prison, Франция — The Guardian [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.theguardian.com/world/2025/oct/21/what-can-nicolas-sarkozy-expect-la-sante-prison-france, свободный.
Storstrøm Prison — UrbanNext [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://urbannext.net/storstrom-prison/, свободный.
La Santé Prison, Париж — Getty Images [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.gettyimages.nl/fotos/la-sante-prison-in-paris, свободный.
Halden prison, Норвегия — Design and Architecture Norway [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://doga.no/en/activities/design-and-architecture-in-norway/architecture/halden-prison/, свободный.
