Неинституциональные пространства в фотографиях Нан Голдин
Цель визуального исследования — показать, как Нан Голдин через изображения домашних и полуприватных пространств формирует модель неинституционального дома, в котором возникают альтернативные формы близости, поддержки и совместности, становящиеся основой маргинальных сообществ и контр-архивом их повседневности.
Рубрикатор
I. Введение II. Теоретический контекст: пространство, дисциплина, повседневность III. Биографический контекст: жизненный опыт и формирование оптики Нан Голдин IV. Визуальный анализ домашних пространств в фотографиях Нан Голдин V. Анализ пространств поддержки VI. Заключение VII. Список источников
Глава I. Введение
Нан Голдин — одна из ключевых фигур современной фотографии, определившая развитие направления, основанного на личном опыте и непосредственном участии автора в жизни изображаемых людей.
На протяжении десятилетий она создаёт обширную визуальную хронику своего круга — друзей, партнёров, возлюбленных, людей, с которыми делит повседневность. Этот долгий проект стал не только свидетельством её собственной биографии, но и образцом того, как может быть устроена фотография, построенная на доверии, близости и включённости.
Хотя Голдин начала снимать в начале 1970-х, признание пришло к ней лишь в 1990-е, когда стало очевидно, что её метод формирует новый стандарт «личной» фотографии: изображение, в котором художник не наблюдает со стороны, а живёт внутри сообщества. Благодаря этому её работы стали важным документом эпохи и значимым вкладом в понимание маргинальной повседневности.
Разбор альтернативного понимания дома, возникающего в её фотографиях, позволяет по-новому понять:
что делает пространство «домом» в условиях отсутствия устойчивых форм
как складываются сообщества, когда институции не выполняют защитную функцию
какие модели заботы и принадлежности возможны вне нормы
Таким образом, выбор темы обусловлен тем, что анализ визуального языка Голдин раскрывает скрытые механизмы формирования совместности и показывает, как фотография фиксирует жизнь тех, кого официальная культура не включает в собственную историю.
Объект исследования
Приватные и полуприватные пространства, фиксируемые в фотографиях Нан Голдин.
Предмет исследования
Механизмы формирования неинституционального дома через отношения, жесты повседневности и коллективные формы поддержки в визуальной практике Голдин.
Методы исследования
-Визуальный анализ -Сравнительно-культурный анализ -Теоретическая интерпретация -Биографический метод -Феноменологический подход
Глава II. Теоретический контекст: пространство, дисциплина, повседневность
В изучении визуального мира Нан Голдин особое значение приобретает понимание пространства — не как нейтрального контейнера событий, а как активного участника формирования социальности, идентичности и тела. Пространства, которые Голдин последовательно документирует — домашние комнаты, кухни, ванные, клубы, грязные коридоры, углы баров — обладают собственной политической и эмоциональной природой. Для системного анализа этих территорий необходимо рассмотреть три ключевых блока теории: антропологию пространства, концепцию производства пространства (Генри Лефевр) и понимание дисциплинарных структур и гетеротопий согласно Мишелю Фуко.
1. Генри Лефевр: пространство как социальный продукт
Генри Лефевр рассматривает пространство не как архитектурную форму, а как результат социальных практик. Пространства, которые документирует Голдин, именно так и функционируют: они создаются телами, эмоциями, повторяющимися ритуалами.
У Голдин нет идеализированных интерьеров: пространство всегда проживаемо, наполнено следами присутствия — жестами, усталостью, объятиями, конфликтом, заботой. В логике Лефевра такие пространства — неофициальные и нестабильные формы социального бытия, которые возникают в обход институционального порядка.
2. Мишель Фуко: пространство власти и исключения
Фуко показывает, что власть распределяет тела в пространстве, определяет нормы поведения и создаёт институции, которые структурируют жизнь.
Пространства Голдин — это «пограничные» зоны, где институциональная власть частично или полностью отступает. Именно поэтому здесь возможны формы жизни, которые не вписываются в норму: квир-идентичности, зависимость, нестандартные отношения, избегающие традиционной семейной модели.
Такие пространства у Голдин можно понимать как гетеротопии уязвимости, где люди создают собственные правила существования.
3. Антропология повседневности — пространство как опыт и практика.
Антропология пространства и бытовых практик предлагает рассматривать дом и быт как систему значимых действий: питание, отдых, сон, уход за телом, совместные разговоры, импровизированные ритуалы.
У Голдин именно эти процессы оформляют место: конструкция определяет жизнь, а привычки, телесные жесты и совместность. Кухня становится сценой ночных разговоров, ванная — пространством самонаблюдения и гендерной перформативности, комната — территорией интимной близости или конфликта.
Такое понимание показывает, что неинституциональные пространства — это эмоциональные микросистемы, в которых рождается чувство принадлежности.
Лефевр, Фуко и антропология повседневности позволяют увидеть, что пространство у Голдин — не декорация, а активная социальная структура, возникающая вне институциональных норм. Эти территории создают фундамент для альтернативных форм сообщества, интимности и идентичности.
Глава III. Биографический контекст: жизненный опыт и формирование оптики Нан Голдин
Опыт Нан Голдин сформировал её отношение к пространству задолго до начала художественной практики. Детство, разрушенное смертью старшей сестры Барбары, уничтожило представление о доме как о месте защиты. Семьи, интернаты и приюты, через которые Нан прошла после трагедии, не дали ей принадлежности — напротив, усилили ощущение временности и нестабильности.
Голдин сама описывает своё детство как череду изгнаний:
«Меня выгоняли из всех школ и всех домов, где я жила. Меня выгнали из дома родителей. Меня выгнали из приёмной семьи. Меня выгнали из коммуны. Да, из всего этого я сделала искусство». — Нан Голдин
Эта позиция становится ключевой для будущей оптики Нан: институциональный дом для нее невозможен. Голдин оказывается в положении, где дом нужно создавать самостоятельно— через отношения, а не через стены.
В подростковом возрасте она находит близость среди тех, кто также живёт вне нормы: беглецов, квир-подростков, транс-женщин, художников. Эта группа становится её «выбранной семьёй», а их комнаты, кухни и клубы — единственными пространствами, где возникает подлинная совместность. В этих нестабильных интерьерах Голдин впервые чувствует принадлежность, и именно поэтому такие места становятся центральными в её фотографии.
Фотография для Голдин — не наблюдение, а способ удержать эти временные территории. В её работах дом — это не место, а эмоциональная среда, возникающая между людьми. Именно прожитая невозможность институционального дома объясняет её внимание к неофициальным, хрупким, нестабильным пространствам, которые становятся сердцем её визуального мира.
Глава IV. Визуальный анализ домашних пространств в фотографиях Нан Голдин
Домашние интерьеры в фотографиях Нан Голдин — это пространства, не закреплённые никакой институцией и лишённые стабильности, но именно поэтому столь насыщенные человеческим присутствием. Комнаты, кухни и ванные, которые она снимает, — это не зоны собственности или буржуазного уюта, а временные убежища, арендованные на неделю, занятые на ночь, разделённые с друзьями или любовниками. Это пространства, которые существуют не благодаря архитектуре, а благодаря людям, их усталости, близости, боли и совместной жизни.
Голдин всегда подчёркивала, что эти интерьеры были «неправильными» — не такими, какими должен быть дом. Переехав в Бауэри в 1978 году, она описывала своё жильё как пространство, существующее вопреки логике: «Это место должно было стать музеем. Там жило так много людей — одна из ключевых точек Нижнего Манхэттена. Тогда это была дыра: без света, какое-то время почти без стен — совершенно непригодная для жизни, но каким-то образом живущая».
Эта фраза может быть понята как метафора всех её домашних интерьеров: дисфункциональных, но функционирующих. Пространств, которые не отвечают нормам, но позволяют людям быть собой. Дом, по Голдин, — это не архитектурная завершённость, а способность среды удерживать связь.
Комнаты у Голдин никогда не выглядят организованными. Это мир разлитого алкоголя, несобранного белья, сигаретного дыма и случайно разбросанных вещей, освещённый тусклыми лампами.
Кухня становится центром этих интерьеров. Здесь греют кофе после бессонной ночи, ведут разговоры на грани сна и бодрствования, делят сигареты или таблетки. Это не бытовое пространство, а место эмоциональной открытости.
Спальня— главный узел интимности. Это территория, где у Голдин раскрывается самая хрупкая часть человеческих отношений: утренние жесты, ночные ссоры, усталые объятия, одиночество после разрыва. Кровать становится центром совместной жизни — поверхностью, на которой спят, любят, страдают, выздоравливают, прощаются. Спальни у Голдин никогда не «готовы»: они живут следами тел — помятыми простынями, одеждой, книгами, косметикой, разбросанной на тумбочке. В этих комнатах интимность не эстетизируется, а существует как реальный опыт близости, который может быть одновременно нежным и разрушительным.
Ванная — зона уязвимости. В её кадрах люди наносят или снимают макияж, смотрят в зеркало, приводят себя в порядок или распадаются после ночи. Здесь тело становится не объектом, а историей: следом травмы, желания, усталости, трансформации.
Объединяет эти интерьеры одно: дом формируется не стенами, а отношениями. Он существует только в присутствии людей и исчезает вместе с их уходом. Поэтому Голдин называла Бауэри своим «центром вселенной»: не из-за адреса, а из-за той хрупкой общности, которая там возникала.
Глава V. Пространства поддержки
Tin Pan Alley — пространство женской солидарности
Значимым местом для Голдин был бар Tin Pan Alley, где работали женщины, сталкивавшиеся с нестабильностью, экономической уязвимостью и опытом проституции.
Бар привлекал сквоттеров, темнокожих посетителей, квир-людей и другие маргинализированные в то время группы — тех, кто находился вне институциональных структур и искал безопасную зону.
Кадры, сделанные в Tin Pan Alley, передают атмосферу устойчивого человеческого контакта: близкие планы, съёмка «на уровне стола», резкие вспышки, фиксирующие лица в момент разговора, смеха или усталости. Женщины за стойкой представлены как центральные фигуры пространства — не как обслуживающий персонал, а как те, кто удерживает бар и задаёт его ритм. Эти фотографии документируют не спектакль ночной жизни, а реальную повседневность людей, для которых бар был опорной точкой.
Куки Мюллер — исчезновение человека, исчезновение пространства
Особое место в жизни и фотографиях Нан Голдин занимает Куки Мюллер — актриса, писательница, ключевая фигура нью-йоркской богемы. Вокруг неё формировались те пространства близости, которые и определяют неинституциональные среды в проекте Голдин. Куки не просто присутствовала в этих комнатах — она фактически создавала их своим характером, теплом, способностью удерживать людей рядом.
В серии снимков Голдин фиксирует Куки в повседневных, почти бытовых моментах
Эти фотографии показывают, что пространство рождается не стенами, а человеческим присутствием. Там, где появляется Куки, возникает среда — кухонная, барная, домашняя — в которой другие могут быть собой. Она становится узлом связей, вокруг которого собирается выбранное сообщество Голдин.
«Когда исчезла Куки — исчез дом» -Нан Голдин
Глава VI. Заключение
Исследование визуального мира Нан Голдин позволяет увидеть, как маргинальные, неинституциональные и пограничные формы существования получают собственный язык, пространство и историю. Дом, квартира, комната, кухня, ванная, клуб — все эти территории, не относящиеся к официальному культурному канону, у Голдин становятся полноправными участниками формирования идентичности и коллективной жизни.
В отличие от традиционного представления о доме как о месте устойчивости и порядка, у Голдин эта категория приобретает совершенно иной смысл: дом становится динамическим, подвижным, хрупким и аффективным пространством, где формируются связи, которые невозможно вписать в рамки институциональной структуры. Дом у Голдин — это не архитектурный объект, а процесс, непрерывно создаваемый телами, желаниями, зависимостями, конфликтами и нежностью.
Пространства, которые документирует Голдин, функционируют как анти-дисциплинарные зоны, противопоставленные официальному порядку и нормам, о которых писали Фуко и Лефевр. В этих пространствах исчезают иерархии, размываются социальные роли, а тело выходит из-под контроля нормативных структур. Кухня становится местом ночных разговоров и совместного выживания; ванная — местом уязвимости и трансформации; комната — сценой любви, зависимости и близости; клуб — территорией временной автономии, где рождаются новые формы телесности и идентичности.
Эти пространства — архив маргинальной повседневности. Голдин фиксирует то, что официальная культура предпочитала не замечать: жизнь квир-сообществ, транс-женщин, ночную сцену Нью-Йорка и Бостона, интимную драматургию зависимостей, отношения выключенных из институциональной видимости людей. Её архив — это не только документ эпохи, но и этическое высказывание, утверждающее право на существование всех форм жизни, даже самых нестабильных, уязвимых и незащищённых.
Фотографии Голдин создают эффект присутствия, а не созерцания. Они помещают зрителя внутрь альтернативных пространств, разрушая дистанцию и устанавливая непосредственное эмоциональное включение. Именно это феноменологическое качество её изображений делает её работы не просто документальными, но глубоко переживаемыми.
В конечном счёте, понятие «дом как анархия» становится ключевой метафорой для понимания художественной практики Голдин. Дом — это пространство, в котором отсутствует внешний контроль, где отношения строятся на аффективных, а не институциональных принципах, и где субъекты могут существовать в своей неустойчивой, но подлинной форме. В этой анархической структуре Голдин обнаруживает не разрушение, а возможность: возможность для близости, для взаимной поддержки, для телесной и эмоциональной свободы.
Таким образом, визуальное исследование показывает, что фотопрактика Нан Голдин представляет собой уникальную форму художественного и социального сопротивления, создающую контр-архив неинституциональной жизни, архив, в котором хрупкость становится силой, уязвимость — источником правды, а маргинальность — формой существования, требующей внимательного, уважительного и глубокого взгляда.
Cotton, Charlotte. The Photograph as Contemporary Art. Thames & Hudson, 2004.
Grundberg, Andy. Crisis of the Real: Writings on Photography. Aperture, 1999.
Nan Goldin: The Ballad of Sexual Dependency, MoMA Exhibition Catalog, 2016.
