Исчезающая уникальность
Введение
Во второй половине XXI века человечество окончательно перестаёт доверять случаю. Технологии предвыборного отбора эмбрионов системы KAR/SAR превращают рождение ребёнка в проект, а генетическую уникальность в издержку.
Проект исследует время, когда оптимизированное деторождение стало социальной нормой, а главная драма эпохи звучит так:
«Если твой генетический код кто-то выбрал за тебя — сколько в тебе на самом деле тебя?»
Как осуществляется отбор эмбрионов система KAR/SAR
Хронология. Как человечество пришло к «Генетической Кастомизации»
Научные предпосылки
· 2015: Антрополог Теган Лукас публикует исследование, показавшее, что шанс найти пару двойников на Земле всего 1 к 135. Это подсознательно закрепляет в обществе веру в почти абсолютную уникальность каждого человека.
· 2020: Эммануэль Шарпантье и Дженнифер Дудна получают Нобелевскую премию за технологию редактирования генома CRISPR/Cas9. Это вызывает мировой взрыв интереса к генетике, этические дебаты и дает инструментарий для будущих разработок.
· 2023: Преимплантационный генетический тест (ПГТ) на основе секвенирования (процесс «чтения» генетического кода) нового поколения становится рутинной медицинской процедурой. Он используется для скрининга эмбрионов на тяжелые менделевские нарушения (например, муковисцидоз), позволяя парам-носителям избежать рождения больного ребенка без прибегания к аборту. Это создает технологическую и этическую базу.
· 2025 Имплантация и рождение: Выбранный эмбрион имплантируется искусственной яйцеклетке (Искусственное рождение в капсуле на момент 2025 года это лишь концепция компании EctoLife).
Ключевой момент
· Важно: 2025: Повторный анализ Big Data с использованием более мощных алгоритмов ИИ опровергает исследование Лукаса. Ученые объявляют об открытии «Феномена 11-ти»: у каждого человека существует в среднем 11 генетических двойников по фенотипу. Это становится культурным шоком. · На 2025 год прямое редактирование генома эмбриона для рождения детей (герминативная терапия) остается под строгим запретом и не применяется из-за этических и технических барьеров. Будущее развитие идет по пути отбора, а не редактирования.
«Если мы всё равно похожи, почему бы не выбирать лучший из вариантов?»
Запуск проекта 2028–2035
· 2028 год: Отменяется действующий запрет на предимплантационную генетическую диагностику следующего поколения.
· 2029 год: Китайский стартап «GeneChoice» первым выводит на рынок ИИ-алгоритм, способный с высочайшей точностью предсказывать фенотип эмбриона по его геному. Технология позиционируется исключительно для медицинского скрининга тяжелых наследственных заболеваний (Хантингтона, муковисцидоза).
· 2030 год: Первый громкий судебный процесс. Известный европейский нейрохирург, носитель гена ранней формы болезни Альцгеймера, выигрывает дело против государственного регулятора. Суд признаёт его право с помощью технологии ПГД-2+ выбрать эмбрион без данной мутации как «право на предотвращение неизлечимой болезни», создавая юридический прецедент.
· 2032 год: Калифорнийская компания «AureaGen» запускает первую коммерческую платформу «GenesisConfig 1.0». Она впервые предлагает выбор не только по медицинским показаниям, но и по не связанным с болезнями доминантным признакам, таким как пол и цвет глаз. Это событие запускает бум инвестиций в сектор.
Ребёнок как инвестиция
· 2038 индустрия развлечений подхватывает тренд. Появляются знаменитости, открыто говорящие: «Наш ребёнок — модель». Идеальный ребёнок становится символом статуса, как дом или брендовый автомобиль.
· 2045 «Скандал олимпийского резерва»: вскрывается, что ряд стран систематически использует расширенный ПГД-2+ для создания генетически «спортивных» детей. Скандал шокирует, но также показывает: технология работает.
· 2047–2050 страховые корпорации внедряют «скидки за просчитанные риски». Полис для ребёнка-«модели» на 30–40% дешевле, чем для натурала. Решение идти в KAR/SAR становится не капризом, а экономической необходимостью
Корейский феномен (2051–2070)
· 2051: Технология становится массовой и относительно дешевой. Южная Корея становится мировым лидером и лицом этой «революции». Опираясь на свою мощную культурную индустрию (K-Pop, Дорам, в которой важна внешность) и глубоко укорененную культуру эстетического совершенства, корейское общество принимает технологию как ни одно другое. · «Айдол-индустрия 2.0»: Агентства по поиску талантов переходят на целенаправленный заказ будущих звезд с идеальными, просчитанными данными. Родители, мечтая о звездной карьере для ребенка, активно инвестируют в эту возможность. · 2060: Формируется устойчивое социальное деление по всему миру, но в Корее оно проявляется острее всего. Школы и корпорации негласно отдают предпочтение «моделям». Возникает глобальное движение «Soul», но в Корее его сторонники маргинальное меньшинство, «Дикари».
Кризис (2070–2078)
· 2070-е — эффект «генетического застоя» достигает пика.
Из-за того, что большинство родителей в Корее и других развитых странах выбирают детей из 20-30 самых популярных «безрисковых» и «эстетичных» шаблонов, новое поколение становится пугающе однородным.
Возникает парадокс: Если в 2020-е все стремились к идеальным стандартам красоты, то к 2075 году трендом становится «охота на недостатки». Молодежь ищет способы выделиться: делает татуировки на идеальных лицах, окрашивает волосы в неatural цвета, нарочно подчеркивает малейшие асимметрии, которые остались. Быть уникальным значит быть неидеальным.
Психологи фиксируют всемирную волну кризисов идентичности. В Корее это выливается в эпидемию экзистенциальной депрессии среди «идеальных» молодых людей, которые чувствуют себя не личностями, а продуктами
Рождаются истории Лео, модели «Аполлон-7», и проекта «Ариэль», созданной по шаблону «Персефона-K».
Прототипы «Аполлон-7» и «Персефона-K».
Предисловие
Среда: Планета Земля, 2090-е Физическая среда: Города чисты и функциональны, но лишены души. В парках играют дети с одними и теми же 15-20 типажами лиц. В моде «идеальная простота», архитектура лишена вычурности. Это мир, который достиг стабильности, заплатив за это своим визуальным и генетическим разнообразием.
Социальная среда: Доминирует культура «оптимизированного деторождения». Родители, не воспользовавшиеся KAR/SAR, сталкиваются с осуждением и ярлыком «безответственных». Главный раскол не между богатыми и бедными, а между «Планирующими» (использовали KAR/SAR и EctoLife) и «Натуралами» (дети рожденные натуральным путём).
Точка входа в сюжет и истории (2078 год)
Zero. Случайность ещё жива Это мы. Люди, рождённые естественным путём, но живущие в момент, когда технология уже скоро будет возможна.
Beta. Человек как эксперимент Появляются первые полностью искусственно рождённые дети.
Gamma. Человек как проект Первое массовое поколение, созданное через KAR/SAR. Именно из этого поколения вырастают первые «идеальные» подростки. Они ещё верят, что совершенство = счастье.
Delta. Человек как шаблон Человек почти бог. Внешность и когнитивные параметры подбираются, болезни исключаются. 70–80% людей собраны из популярных шаблонов. Это поколение начинает чувствовать пустоту. Они первые, кто массово сталкивается с кризисом идентичности.
Epsilon. Сломанные Родились как идеальные, но отказываются быть идеальными. Поиск несовершенств, и намеренно уродование тела
Новостной подкаст от 14.10.2078
Если смотреть на глобальную статистику, 2078-й год можно назвать триумфом человечества. Пандемии остались в прошлом, продовольственные кризисы решены, климатический коллапс взят под контроль сетью орбитальных отражателей. Города сияют чистыми линиями, транспорт бесшумен, а уровень удовлетворённости жизнью, согласно официальным замерам, стабильно высок.
Но за этой безупречной фасадом, как выяснила наша редакция в ходе серии расследований, зреет самый глубокий мировоззренческий раскол в истории человечества. Его стороны уже не ведут публичных дебатов. Они просто перестали понимать друг друга.
Когда-то мы думали что будет воевать против роботов или других цивилизаций но всё оказалось гораздо хуже…
Большинство мегаполисов сегодня это цитадели Планирующих. Здесь дети рождаются по каталогу: оптимальный набор генов, предсказуемое здоровье, скорректированные эмоциональные диапазоны. Социальные психологи зафиксировали уникальный феномен: у подрастающего поколения практически отсутствует классический подростковый бунт. Откуда ему взяться?
Как можно протестовать против родителей, которые не просто дали тебе жизнь, но и с математической точностью выбрали твой потенциал?
Чувство вины перед «создателями» чьей инвестицией являются дети и глубоко усвоенная оптимальность собственного пути создают общество стабильное, но, как опасаются некоторые эксперты, хрупкое. «Они не знают, что такое спонтанность, риск или неудача как ценность или опыт. Неудача, опасность или риск для них это сбой в системе, а не возможность», — заявляет социолог Ли Чен
Будущая семья проекта «Ариэль» прослушают подкаст, слушая вполуха. Они вдвоём сидят на диване, пьют чай, и ни один из аргументов не задевает их по-настоящему.
Потому что страх остаться позади сильнее любых предупреждений. Сильнее логики. Сильнее этики. Сильнее внутреннего сомнения.
Им неприятно признавать это вслух, но отсутствие бунта в ребёнке кажется им скорее преимуществом. Зачем будущей дочери ломать себя в мире идеалов, если можно заранее выбрать путь без резких углов?
Для них будущий ребенок проект, идеальный старт в жизни. Они уверены: мир стал слишком жестоким, чтобы позволить случайности решать судьбу ребёнка.
Родители Ариэль как не странно люди, которые и так всю жизнь занимались конструированием
Создатель Чон Джису — арт-директор, чуткая к визуальному миру, привыкшая к тому, что красота это результат труда, корректировки, выбора.
Создатель Пак Минхо — IT-предприниматель, мыслящий исключительно категориями оптимизации, эффективности и предотвращения рисков.
Представители поколения Zero. Они оба представители «золотой» молодёжи Сеула: успешные, образованные, встроенные в культуру, где ребёнок давно перестал быть просто ребёнком — он стал проектом, отражением статуса семьи.
Подкаст продолжается. Минхо и Джису слушают без особого внимания, пока не звучит слово «натуралы». Оба вздрагивают почти одновременно. Холодок пробегает по спине не от ужаса, скорее от того странного чувства, когда тебя заставляют столкнуться с чем-то, что ты предпочитаешь не замечать.
Ведущий продолжает:
Они ушли из общего мира добровольно. Построили автономные поселения в горах, неоаграрные «умные» деревни или уходят глубоко под землю, под охраняемые заповедные зоны, где связь ловит только по праздникам. Их философия даже скорее культ непредсказуемого, культ того, что невозможно купить, спланировать или прописать в генетической спецификации.
В их культурах случайная родинка знак гордости, а не дефект
Генетическая «опечатка» наследие живой природы, а не повод для корректировки.
Асимметрия лица ценится выше идеальной симметрии как подтверждение того, что человек не результат каталога.
(Ведущий резко откашливается и это слышно особенно отчётливо, потому что, говоря о Планирующих, он до этого держал темп ровный и уверенный, почти вдохновлённый).
— И Самое удивительное их отношение к детям. Если у ребёнка неожиданно появляется странный, необъяснимый талант, вроде способности быть метеозависимыми или различать оттенки цвета, о которых в учебниках не пишут… это не пугает… и не вызывает желания «подровнять профиль».
ведущий делает паузу Это считают чудом знаком того, что жизнь всё ещё умеет удивлять.
Проходит несколько недель подкаст давно позабыт
Создатели приходят в салон для создания.
Джису первой нарушает тишину: — Давай просто сделаем это, — говорит она тихо, будто боясь услышать собственный голос. — Все остальные уже давно определились. Мы… отстаём.
В их окружении ребёнок не просто продолжение рода. Это визитная карточка. Социальный жест. Демонстрация дальновидности.
Естественный ребёнок воспринимается почти как ошибка планирования: слишком много непредсказуемости, слишком большой риск «несовместимого с успехом» набора генов.
На такой шаг решаются маргиналы, либо те, кто не может позволить себе KAR/SAR.
В салоне их встречает стол и планшет
Они открывают на планшете платформу KAR/SAR. Интерфейс сияет стерильной эстетикой, от которой Джису каждый раз щемит сердце: мягкие градиенты, идеально выровненные иконки, лица «шаблонов», словно сошедшие с реклам модной косметики.
По середине красуется надпись — Вы уже думали о шаблоне? —
Джису делает вид, что задумалась только сейчас, хотя в глубине телефона у неё уже месяц лежит подборка «идеальных» вариантов. Она нажимает на каталог девочек.
Первые ряды популярные шаблоны Кореи.
Персефона-K (версия 4.3) выскакивает почти сразу, как оператор в салоне красоты, угадывающий желание клиента ещё до просьбы.
Хрупкое телосложение. Чистые, фарфоровые черты. Большие глаза. Тёмные прямые волосы. Генетически идеальные зубы. Ровные, нестёртые пропорции — как у героинь, которых Джису всю юность пыталась «догнать» диетами и пластикой.
— Она… очень гармоничная, произносит Джису, с трудом удерживаясь от слова «красивая». Оно звучало бы слишком честно.
Минхо отвечает: — И крайне популярная. Это хорошо. Популярна значит проверено. Минимальный риск отклонений. Это особенно важно потому что в семье Минхо был случай раннего Альцгеймера болезнь, от которой десятилетиями погибали самые сильные люди в его роду.
Он вырос в страхе повторения этой судьбы. И когда KAR/SAR предложили возможность исключить любой намёк на предрасположенность, он не увидел в этом угрозы, только избавление.
Для него проект «Ариэль» это не амбиция. Это попытка остановить тень прошлого, которая всегда ходила за ним следом.
Минимальный риск. Эти слова ложатся на их решение как печать.
Джису выбирает «Персефону-K».
Экран вспыхивает подтверждением: ШАБЛОН ЗАБРОНИРОВАН. ЗАПИСЬ В ГЕН-САЛОН НА СЛЕДУЮЩУЮ НЕДЕЛЮ.
АРХИВНЫЙ ПРОТОКОЛ
Центр Реабилитации Технологического Наследия | 2081 г.
Объект: Неустановленная модель (предварительная классификация: соматически модифицированный человек)
Статус: Сканирование кожи показало, что объект доставлен в повреждённом состоянии после операции по зачистке.
Неясно, были ли увечья нанесены объектом себе самостоятельно или сторонними лицами.
Внешний вид не давал возможности определить модель или поколение.
Единственный метод восстановления идентичности частичное вскрытие и доступ к центральному нейроархиву.
*«Состояние AP-7-Z9T3 вызывает вопросы. Повреждения не выглядят как следы боя. Скорее — как намеренная деформация.
Если объект сам пытался изменить собственную внешность, это может быть редким случаем аутоидентификационного расстройства у моделей третьего поколения.
В каталоге он указан как один из самых стабильных образцов. Факт его нынешнего вида противоречит заданным параметрам.»*
Результат нейро-идентификации
Через 47 минут после начала анализа была установлена личность:
Идентификация подтверждена: Модель «Аполлон-7» Серийный индекс: AP-7-Z9T3 Хронологический возраст: 19 лет
Объект принадлежал к третьему поколению высокоэстетических и когнитивно оптимизированных моделей, выпускавшихся ограниченной серией до Бунта 2059 года.
СТЕНОГРАММА № 17/О—AP7-Z9T3
Его память решили вскрыть и просмотреть.
ЛЕО (19 лет), «Модель Аполлон-7», третье Gamma поколение так называемых «моделей».
Когда доступ к его нейроархиву был получен, первые же слои памяти показали одну очевидную вещь:
Родители Лео представители первой волны KAR/SAR были эталонными образцами своего времени: строгая гармония фенотипа, эмоциональный баланс, высокая когнитивная эффективность. Их называли живыми доказательствами успешной эры биоконструирования.
Их сын, созданный как усовершенствованная версия идеального поколения, должен был быть не просто продолжателем, а кульминацией проекта. Но именно это породило пропасть между ожиданием и реальностью: они не понимают, почему Лео не стал тем идеальным существом, каким его «спроектировали».
В памяти Лео это ощущалось остро: разочарование в их голосах, спрятанная за заботой попытка исправить то, что, по их мнению, «пошло не так».
[00:01:27] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 3 (ЭМОЦИОНАЛЬНО-ОЦЕНОЧНЫЙ)
Лео стоит перед зеркалом. 14 лет. Скан показывает повышенную активность в зонах соматообразной идентичности.
ЛЕО (мысль, реконструировано): «Слишком ровно. Слишком правильно. Где я?»
Внешность (реконструировано):
Телосложение: Атлетическое, выверенное до сантиметра согласно «олимпийскому идеалу» шаблона. Мускулатура не результат труда, а следствие генетической предрасположенности.
Черты лица: Безупречная симметрия. Скулы, линия подбородка, разрез глаз все соответствует «золотому сечению». Он похож на римскую статую, ожившую по заказу.
Волосы: Густые, каштановые, с «естественной» волной, которая на самом деле запрограммирована в фолликулах.
Глаза: Голубые, цвет «полярный лед». Холодные, пронзительные, но лишенные глубины. В них виден интеллект, но не видно души.
[00:03:52] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 4: УНИВЕРСИТЕТ
Лео заложник собственного совершенства. Его жизнь это реализация плана, составленного до его «создания».
Успех без усилий: Он капитан университетской команды по плаванию, потому что его тело идеально сложено для этого. Он лучший на курсе по физике, потому что его аналитическое мышление встроенная функция. Каждая его победа кажется ему фальшивой. Он не преодолевал себя, он просто следовал инструкции.
[00:05:40] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 6: именуется в памяти как «ЗЕРКАЛЬНЫЙ ЗАЛ» Фрагмент повреждён; восстановление 68%.
[00:07:08] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 7: ПОИСК ГЛИТЧА
п̸̢̛̱̘͈̖̫͇̌͋̊͛͆̋̈́̒̊̊͛̿͆͘а̵̦̹͚͔͍̹̗̞͔͈̫̰̍͋̓̅͊̃̏̈́м̵̡̛̛̘̫̟̬̹̳̈́̉͌̀̿̄͌͂̿̕͜я̸̡͉̰̹̼͓̥̺̟̤̲̞̠̳́͒̓͋͗͜т̴̢̩͖̯̮͖̘̈́̉͠͝ь̴̨̠͓̰̲̰̤̙̰̯͚̱̈̊͌̾͜ ̸̨̟͎̭̭̙͖͎͍̹͕̱̜́̒̅͊̾͂͒̄͒͝п̴̫̣͎̪͇̘͉͎͚̲̩̙͓͍̹̣̾͆͂̆̾͊о̴͔͓̱̯͖͓͆͊͋͗̑̒͌ͅв̸̢̦̤̹͍̳͕̓͋̓̒̂̔͜͝р̷̻͚̓̐͜е̶͉̭̞̣̫̲̠̗̦̝̠͈̂͊̈́̑͘͘ͅж̴͓̟͇̻̫̦͔͔͍͙̅͆̏̈̇̓͛̈́̑͑̋̔̆͗͜͜͝д̵͎͇̤̥͇͈̠̲̦͇̉̅̍͊̆̀̏̎͛̈́̽̉̂͒̕е̸̧͇̗̬̬̦͂̿͒̐̌͐͑̐̐̽̍̕͝н̵̢̛̮͎̙̤̺͙̩̘͚͇̘̰͖̞͚̅͐̍̅͜а̸̡̜͓̗̠̩̦͐̀͊̓̿̅̒͜ ̸̗̤͙͕̘̄̿͆̀а̸̨̩̫̤̜̪́̾̋͘н̴̛͍͉̯̱̩̅̂̓̐͛̓̾̇͂͝ӑ̸̢̛̬̣̱͍̗͈̣̯̦̫̟̹̺̣͉̦̏̒̒̄̓̒͑̔̎́̋̓̌̈́͌̚ͅл̶͔͍͚̘̪̥̄̈́̏̾͑͋̄̉͛̾̄͘͝͠и̸̡͖͚̻͓̰͚͙̪͑̎͆͛̿̐̓̏̾̍̒̚͠з̶͙̖̲̹̩͔̱̰̙̻͔̔̂̈́͗͑͆̽̅̃̇̀͗̈́̅̕ ̵̢͕͚̮̙̜̙̬͉̮̼̲̪̲͖͉͕̠͆͗͌͊̄͊͂̽͊̂̍̑̋н̴͔͋̓͋́̈̔̉͌̄̏͛̅̄̏̆͝е̷̯̤̎̄́̒̇̊̀̓̍͘в̵̢̛̗͚͍̼͍͛͐̀͑̈́̅̈́͛͆̀͘͝͠о̸̧̞̯̤͍̬̗̭̜̘̝̙̙̖͂͒͊̋̓̏͛͆͑̈́͝з̷̢̧̣̣̳͕̝̫̲̝͕̤̳͙̝̐̾͐͂̅̓͑̈́͌̇м̶̛͍̔̇̋̉͑́̿͂̌̾͠͠о̶̡̰̘̦̓̎̔̆̐̆͂͆̀͆̈̅̀͌̚͝ж̵̹̭̟̖̻̺͠ͅͅе̶̨̡̰͇̜̗͓͆͋͌́̔̇̌͘͝н̵̺̣͑̇̈́̒̓͋̐̅̀̔͛͠͠
[00:08:44] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 8: ТАЙНЫЙ ДНЕВНИК
Запись текстово-визуальная.
Лео пишет вручную — редкость для того времени. Строки неровные — намеренно сбоищные.
[00:10:11] — ПАМЯТНЫЙ СЛОЙ 9
Лео собирает из сломанных частей Lego странную, асимметричную, уродливо-уникальную фигуру.
Аналитический модуль Лео регистрирует: предмет не оптимален, не симметричен, не повторим.
Эмоции распознать не удается, но единственная эмоция, которую удаётся восстановить с высокой точностью: облегчение.
[00:12:32] — СВЕРХСЛОЙ
Этот фрагмент самый повреждённый. Вероятно, затронут в результате попытки Лео изменить собственную внешность.
Ниже — единственная чёткая строка, записанная его когнитивным импульсом:
«Если я уничтожу заданное, вдруг проявится настоящее?»
[00:15:00] — ЗАКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ АВТОАНАЛИЗА
Психический профиль модели «Аполлон-7» (AP-7-Z9T3) показывает устойчивое расхождение между:
— заложенными параметрами идеальности, и — сформировавшимся у субъекта ощущением «чужого» собственной конструкции.
К концу XXI века человечество решило главную задачу.
Оно убрало несправедливость старта.
Больше не существовало «неповезло родиться». Не было слабых тел. Не было случайных лиц. Не было умственных потолков, заданных биологией.
Человек стал тем, кем раньше можно было только мечтать быть.
Выше. Красивее. Умнее. Сильнее. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Поначалу казалось, что это конец всех комплексов.
Если все красивые — красота перестаёт быть привилегией. Если все умные — интеллект больше не даёт власти. Если все спортивные — тело больше не объект зависти.
Стандарты больше не давят. Потому что все внутри них.
[00:15:12] — НЕСТАНДАРТНЫЙ СЛОЙ (не классифицируется системой)
В ходе сопоставления нейроархива модели «Аполлон-7» с архивами второй волны KAR/SAR Beta моделей. Аналитическая группа установила личности его родителей.
Они были зарегистрированы как участники ранних программ оптимизированного деторождения. Дополнительная проверка выявила аудиозапись, сохранённую в архиве предварительного согласования.
Слой не содержит образов. Только звук.
Это запись, сделанная задолго до рождения Лео.
Родители сидят в комнате предварительного согласования. Голос матери ровный, почти спокойный. Голос отца — слишком собранный.
— Мы не хотим ничего особенного, говорит женщина. — Нам важно, чтобы он… не страдал.
— Мы согласны на любой рекомендованный шаблон, — добавляет мужчина. — Главное, чтобы он был… стабильным.
Оператор кивает. Это один из самых частых запросов того времени.
— Тогда я предложу вам «Аполлон». — Почему именно его? — Он хорошо переносит ожидания.
Пауза.
— Чьи ожидания? — уточняет мать.
— Любые.
[СИСТЕМА ФИКСИРУЕТ: данный параметр позже будет признан ошибкой формулировки]
Архив обрывается.
Когда нейроархив родителей доходит до этого слоя, система на секунду теряет синхронизацию.
Потому что именно здесь впервые появляется то, чего не должно быть в идеально сконструированной жизни: погрешности.
Лео не знал, кем он хочет быть.
Но это было не потому, что у него не было возможностей. Возможности были исчерпывающими.
Он не мог быть «лучше других». Потому что других больше не существовало.
Он не мог быть «как все». Потому что все уже были одинаковы.
Если раньше идентичность строилась от сопротивления.
Я докажу, я не такой как все, я стану исключением То в мире, где всё оптимизировано, сопротивляться было нечему.
Лео был «Аполлон-7».
Их было достаточно, чтобы слово «уникальный» потеряло смысл. Достаточно, чтобы лицо стало «интерфейсом» и достаточно, чтобы тело перестало быть историей.
Он смотрел на своё отражение и не чувствовал ненависти. Он чувствовал пустоту. Не «я плохой». Не «я недостаточный».
«Я уже реализован. И мне некуда идти. И я просто никакой — как и все»
Его родители не хотели этого.
Это важно.
Они не стремились создать идеального человека. Они хотели создать защиту вокруг него.
Они выбирали не амбициями, а страхом. Страхом болезни. Страхом проигрыша. Страхом, что ребёнок не выдержит мир, который стал слишком жёстким.
Они сделали логичный выбор.
Как сделали миллионы других. И когда таких выборов стало слишком много, исчезло последнее, что нельзя было оптимизировать: Индивидуальность
Безупречность
В это же время проект «Ариэль» проходил финальное подтверждение.
Шаблон — был безупречен. Он гарантировал гармонию, адаптацию, социальную приемлемость.
Родители смотрели на будущую дочь и видели не человека, а правильное решение.
Так человечество пришло туда, куда всегда хотело.
В мир без уродства. Без слабости. Без случайности.
И внезапно выяснилось:
если каждый может быть лучше то никто не останется собой.
[̷̡̟̖̹͛́͒0̵͙͆̓́͘0̵̠̪͒̐̈: ̷̮̪͆̓̈́2̸͎͇̘͇̭̍̑͌̽3̸̥̜͇͚̆̎͘͠ͅ: ̶̡̢̞̇ͅ2̸̝͈̔̆͋3̵̨̨̻̒̈́̀̐͜͝]̵̬̣̝̩͔̄̋̎́̃
(Центр реабилитации технологического наследия, 2081) Поэтому он и погиб, сделал заключение человек, проводивший анализ.
Лео начал искать отличие. Не потому что хотел выделиться. А потому что иначе исчезал.
— Зафиксированные действия объекта Он ломал форму. Искажал тело. Коллекционировал дефекты.
Они не являются суицидальным поведением в классическом понимании.
Объект не стремился умереть.
Он стремился появиться. Это был не протест, а доказательство существования.
Смерть Лео не была ошибкой системы… Она была предсказуемым исходом.
Когда система зафиксировала его состояние, в отчёте появилось новое определение:
«Потеря идентичности вследствие полной стандартизации стартовых параметров.»
Это была не болезнь.
Это был побочный эффект эпохи, в которой стандарты победили полностью…
Раньше люди страдали, потому что не соответствовали стандартам. Теперь они страдают, потому что им соответствуют все.
Идентичность существует только там, где есть риск не вписаться.
Уникальность появляется не из выбора лучшего, а из невозможности выбрать заранее.
Кем станет человек, когда быть нормальным, быть идеальным и быть уникальным станет одним и тем же?
