Визуальные метафоры бесплодия: от абстракции к телесности
В условиях современного общества, где ценность женщины нередко сводится к репродуктивной функции, переживание бесплодия и выкидыша оказывается маргинализованным и лишенным голоса в публичном пространстве. Этот глубоко личный и болезненный опыт часто остается невыразимым, усугубляя чувство изоляции и стыда. Однако наличие жанра графической медицины предлагает уникальный инструмент для артикуляции этого стигматизированного опыта, используя синтез слова и изображения для перевода невыразимых эмоций и телесных ощущений в область видимого. В этом контексте возникает ключевой исследовательский вопрос: каким образом визуальные метафоры в автобиографических комиксах о бесплодии конструируют и передают движение от абстрактного социального давления к конкретному, переживаемому опыту телесности?
Целью данного исследования является анализ и систематизация визуальных метафор, используемых в графических мемуарах Паулы Найт («Факты жизни»), Дианы Нумин («Детский разговор»), Эмили Стейнберг («Разбитые яйца») и Фиби Поттс («Хорошие яйца»), для выявления специфики репрезентации травмы бесплодия и выкидыша. В рамках данной цели предполагается решить следующие задачи: выявить и ключевые типы метафор (телесные, социальные, эмоциональные); проследить, как они визуализируют переход от абстрактных концепций (социальные нормы, статистика) к физическому, «живому» опыту тела (боль, медицинские процедуры); проанализировать, как формальные элементы комикса усиливают содержание и создают эффект сопричастности; а также сравнить индивидуальные метафорические языки каждого автора.
Ключевая гипотеза исследования состоит в том, что визуальные метафоры в исследуемых комиксах выполняют двойную функцию: они одновременно конкретизируют абстрактную травму, давая ей телесную и зримую форму, и преодолевают изоляцию, создавая универсальный визуальный язык для переживания, лишенного адекватного выражения в публичном дискурсе. Через такие метафоры, как «кровоточащий» текст у Нумин, экологическое материнство у Найт, сюрреалистическая деформация тела у Стейнберг или образ «фабрики фертильности» у Поттс, личный опыт обретает визуальную картографию, позволяя не только рассказать о травме, но и преобразовать ее, предлагая новые пути осмысления идентичности за пределами биологического материнства.
- Паула Найт «Факты жизни»
- Диана Нумин «Детский лепет»
- Эмили Стейнберг «Разбитые яйца»
- Фиби Поттс «Хорошие яйца»
Паула Найт «Факты жизни»
Творчество Паулы Найт представляет собой наиболее философский и комплексный подход к визуализации бесплодия. Ее метафоры выстраиваются в целую экосистему, где тело, природа и общество находятся в постоянном взаимодействии.
«Возвращение в матку»
После выкидыша Найт изображает себя в виде эмбриона, лежащего внутри утробы. Эта мощная метафора передает глубокую регрессию, потребность в безопасности и уходе от мира, причинившего боль. Внешний мир в этой же панели представлен в виде банальных клише и соболезнований, которые не могут проникнуть внутрь ее скорби.
Кровь как ландшафт
Визуализация выкидыша у Найт — это не просто изображение крови, а превращение всей страницы в кровавый ландшафт. Кровь заполняет гуты и границы панелей, выходя за рамки, что символизирует, как травматическое событие стирает границы личного опыта и поглощает все.
Экологическое материнство
Столкнувшись с невозможностью биологического материнства, Найт находит альтернативу в метафоре взращивания леса. Превращение бесплодной земли в «Маковый лес» становится актом искупления и перенаправления материнской заботы на планету, предлагая модель «эко-материнства».
Песочные часы и творчество
Метафора песочных часов, из которых прорастают кисти и карандаши, иллюстрирует ее окончательный выбор в пользу творческой самореализации. «Песок времени» становится не угрозой (истекающим временем фертильности), а плодородной почвой для искусства.
Диана Нумин «Детский лепет»
Нумин использует шокирующие, гротескные метафоры, чтобы бросить вызов табу и визуализировать стыд, связанный с выкидышем.
Кровь как текст
Нумин буквально заставляет текст «кровоточить» — первое слово каждой подписи в комиксе изображено с подтеками крови, как и подзаголовок. Это создает эффект тотальной пронизанности опыта кровью, стирая грань между повествованием и телесной реальностью.
Абъекция и «кровавость»
Ее изображения, такие как сравнение плода с «печенью», отсылают к кристианской теории абъекции — отталкивающему и ужасающему, что нарушает границы тела и идентичности. Метафора здесь в самой «грязи» и телесности процесса, которую принято скрывать.
Мета-нарратив и разрыв четвертой стены
Ключевой метафорой является сам спор Нумин с ее альтер-эго ДиДи о том, как рассказать эту историю. Прятаться за вымышленными персонажами (Глендой и Джимми) — это метафора социальной маскировки. ДиДи, вытаскивающая автора «на сцену», — это метафора болезненного, но необходимого раскрытия, преодоления стыда через прямое высказывание.
Эмили Стейнберг «Разбитые яйца»
Стейнберг фокусируется на разоблачении мифа о всемогуществе науки и на сюрреалистическом опыте медицинских вмешательств.
Яйцо как вселенная
Доминирующая метафора — яйцо. Каждая страница оформлена как яйцо или его осколок. Рассказчица то заключена в скорлупу, то оказывается внутри разбитого яйца. Это метафора хрупкости, надежды («золотое яйцо») и, в конечном счете, крушения.
Сюрреалистическая деформация тела
Ее тело на рисунках растягивается, сжимается, деформируется под давлением процедур. На изображении внутриматочной инсеминации ее тело растягивается, пытаясь «вместить» сюрреалистичность происходящего. Это визуальная метафора насилия, которое медицинская система совершает над телесным и эмоциональным «Я».
Лабораторная крыса
Прямое превращение в «подопытную морскую свинку фертильности», выходящую из клетки-клиники, — это метафора дегуманизации, потери контроля и собственной объективации в процессе лечения.
Разрушение мифа о науке
Начальная метафора науки как волшебной силы, для которой беременность в 40 лет «в высшей степени осуществима», постепенно развенчивается и заменяется метафорами азартной игры (рулетка, американские горки) и несправедливости («сдутая ничтожность»).
Фиби Поттс «Хорошие яйца»
качество фотографии было изменено с помощью нейросети
Поттс использует юмор и метафоры, связанные с сообществом и повседневностью, чтобы справиться с болью и отчуждением.
«Фабрика фертильности»
Клиника изображена как гигантский, безликий промышленный механизм, состоящий из «миллионов долларов» и «рога изобилия лекарств». Эта метафора передает ощущение конвейера, поточного производства, где пациент теряет свою индивидуальность.
Лингвистический абсурд
Поттс остроумно обыгрывает язык, которым с ней говорят. Фраза «Я так сожалею, что вы ПОТЕРЯЛИ ребенка!» визуально обыгрывается как абсурдная — она не оставляла ребенка в торговом центре. Это метафора того, как язык окружающих усугубляет травму, навязывая чувство вины и неадекватные нарративы.
Затемненные панели
Формальная метафора отчаяния. Множество затемненных, пустых панелей, следующих за негативным тестом на беременность, визуализируют погружение в пустоту, отсутствие надежды и будущего, которое нельзя заполнить словами или изображениями.
Вывод
Проведенное исследование наглядно демонстрирует, что визуальные метафоры в автобиографических комиксах о бесплодии являются не просто художественным приемом, а выполняют культурную и терапевтическую работу. Они служат мощным инструментом сопротивления стигме и маргинализации, преобразуя невыразимый личный опыт в публичный визуальный дискурс. Анализ творчества Паулы Найт, Дианы Нумин, Эмили Стейнберг и Фиби Поттс подтверждает ключевую гипотезу: визуальные метафоры успешно конкретизируют абстрактную травму, придавая ей телесную форму, и одновременно преодолевают изоляцию, создавая универсальный язык для переживания, лишенного слов.
В конечном счете, эти графические мемуары совершают важнейший акт деколонизации личного опыта от доминирующих медицинских и социальных нарративов. Они не просто рассказывают о бесплодии — они активно преобразуют саму травму, предлагая новые, альтернативные модели идентичности и осмысления жизни за пределами биологического материнства. Тем самым графическая медицина открывает пространство для диалога, эмпатии и общественного признания того опыта, который долгое время оставался невидимым и незамеченным.
Potts, Phoebe. 2010. Good Eggs. New York: Harper Collins
Venkatesan, S. 2016. «Graphic Medicine Manifesto, by M. K. Czerwiec, Ian Williams,
Susan Merrill Squier, Michael J. Green, Kimberly R. Myers, and Scott T. Smith.»
Knight, Paula. 2013.The Facts of Life
Diane Noomin’s Baby Talk
Steinberg, E. 2014. «Broken Eggs.»
