«Урал Мари. Смерти нет» и колониальность
Рубрикатор
1. Концепция 2. Предпосылки создания выставки 2.1. Взгляд со стороны 2.2. Смерть: объединение и разделение 3. Экспозиция в Ельцин-центре 3.1. Жизнь 3.2. Переход 3.3. Смерть 4. Вывод
Концепция
В Арт-галерее Ельцин Центра с 12 сентября по 27 октября 2019 года в рамках 5-й Уральской индустриальной биеннале современного искусства проходила выставка «Урал Мари. Смерти нет». Эта выставка была посвящена представлениям о смерти внутри сообщества уральских марийцев. Помимо выставки было проведено большое этнографическое исследование марийских традиций на Урале, а также издана книга с этими исследованиями.
На сайте проекта про причину создания говорится так: «Наш проект — попытка городских людей понять, каковы традиционные, деревенские отношения со смертью, доставшиеся нам в виде рудиментов старых ритуалов.»[2]
Раздел «Переход», «Роща». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Создатели проекта говорят о том, что изначально исходили из идеи «экзотичности» происходящего в уральских деревнях, однако за время исследований пришли к выводу о том, что «первоначальный „экзотизирующий“ взгляд показался… несправедливым» по отношению к жителям марийских деревень: «Стало понятно, что они, встретив нас довольно экзотическим образом, в традиционных костюмах, хлебом-солью, с этим своим эстрадным налетом, на самом деле не очень экзотичны, они вообще-то такие же, как и мы.»[3]
Если читать различные интервью и рассказы создателей о своем проекте, то можно сделать вывод, что эти люди уважительно отнеслись к культуре уральских марийцев. Они хотели показать, что разница между «ими» и «нами», то есть жителями марийских деревень на Урале и жителями мегаполисов, которые потеряли свои «этнические» корни, на самом деле не такая уж и большая. Мы — это продолжение «их». Их представления о смерти такие же, как и у нас, однако имеют под собой большее понимание происходящего. Жители городов перестали понимать для чего и зачем они ходят на кладбище, приносят туда «угощения» и зачем отмечать девятый или сороковой день смерти, в отличие от марийцев, для которых это не просто ритуалы без смысла и понимания, а часть жизни.
Как говорит Наталья для Idel.Реалии (иностранный агент):«В остальном никакой „экзотизации“ не случилось. Наоборот, мы поняли, что это такая реальность, которая только кажется экзотической, потому что люди костюмы надевают.»[3]
В рамках создания проекта был выпущен сайт с исследованиями — «Смерти Нет», а также выпущена книга «Урал Мари. Смерти Нет». Книга и сайт представляют из себя комплексное антропологическое, этнографическое исследование, в котором авторы честно говорят о том, что у них получилось узнать у марийцев, а что им марийцы рассказывать не стали. В книге и на сайте они подробнее рассказывают о марийских верованиях, о костюме, о быте, о том, как уральские марийцы общаются с мертвыми. Но они были сделаны и выпущены уже после выставки, которая посетила немалое количество городов России. И именно о выставке я хочу рассказать в этом визуальном исследовании.
Так как к выставке возникает немало вопросов. К сожалению, несмотря на, казалось бы, хороший посыл — попытку объединить жителей деревни и города, экспозиция имеет в себе колониальные черты.
То, как простроен нарратив выставки, в каком тоне написаны экспликации, какие фотографии и интервью марийцев отобраны для выставки, как располагаются экспонаты — фотографии, видео, предметы быта, — внутри экспозиции, — все это колониальное представление о «малых народностях», которые сильно отличаются от преимущественно «русских» жителей России.
Я хочу рассмотреть, какие колониальные механизмы присутствуют в выставке «Урал Мари. Смерти нет»: в каком тоне идет рассказ, от чьего лица, какие предметы интерьера, быта, костюма показаны и исследованы, какие фотографии выбраны для выставки и как они подчеркивают «инаковость», а также почему важный и добрый посыл выставки — об объединении разных групп на фоне одной важной для всех тематики — не работает в полной мере, а все же «экзотизирует» уральских марийцев, пытаясь идти от обратного.
Предпосылки создания выставки
Взгляд со стороны
Создателями проекта считаются Федор Телков (фотограф, г. Екатеринбург), Александр Сорин (продюсер, фотограф, г. Москва) и Наталья Конрадова (антрополог, г. Берлин).
Исследовательский проект, а затем и выставка были созданы при участии фонда поддержки социальных исследований «Хамовники» (г. Москва) и центра документальной фотографии «Фотодок» (г. Москва).
Интересно отметить, что создатели выставки не относятся к марийской культуре практически никак. Единственный человек, который косвенно может отнести себя к ней — это Федор Телков, который как раз-таки и предложил исследование этой культуры. Его прабабушка и прадедушка — «раскулаченные марийцы, сосланные на Урал». Однако в его семье практически не сохранилось культурных традиций этого народа, и для него подобный проект — попытка приобщиться к родному народу и понять его изнутри.
В то же время, как рассказывает Наталья в интервью для Idel.Реалии (иностранный агент), идея исследования марийской культуры на Урале возникла довольно спонтанно, когда она «случайно встретила своего друга Сашу Сорина в аэропорту Перми, и он сказал, что едет к коми-пермякам на „кормление мертвых““, после чего они познакомились уже с Федором Телковым, который рассказал „о том, что на Урале живут марийцы, которые поддерживают связь со своей исторической родиной, Марий Эл, откуда к ним доходят новые тенденции по реконструкции марийской культуры.“. [3]
Для Натальи подобные предложения входили в круг ее исследовательских интересов, так как они отражают различные представления о смерти, о восприятии смерти, а также ей нравится изучать различные культуры и пограничную эстетику: между деревней и городом, между традицией и современностью, между искусством и китчем. Подобное Наталья ожидала увидеть и в рамках культуры марийцев на Урале. Однако она говорит, что „выяснилось, что история там гораздо более интересная“, чем ей ожидалось.[3]
Создатели проекта вместе с марийскими бабушками. Фотография с сайта «Смерти Нет»
Подобные ремарки сделаны мной неслучайно. Так, можно сделать вывод, что создателями выставки выступили люди, которые не относятся к народности, о которой была сделана выставка. Это люди «из центра»: как и из центра области, в которой проживает данная группа марийцев, так и из центра страны.
Поэтому, несмотря на то, что создатели выставки утверждают, что никакой «экзотичности» они в итоге в выставку не привнесли, их взгляд все равно находится «извне». Они — сторонние наблюдатели, именно «исследователи», но никак не носители культуры. Их взгляд на уральских марийцев чисто внешний, даже если они смогли посетить какое-то количество памятных праздников или заглянуть внутрь их домов.
В таком случае культура становится объектом исследования, но не субъектом высказывания. Сохраняется иерархия, которая отсылает к этнографической традиции фиксации «фольклора»: создатели выставки наблюдают, фиксируют, классифицируют, пытаются подогнать «их» восприятие мира под «наше», чтобы «нам» было понятнее (например, когда сравнивают один из марийских праздников с православной Пасхой). Создатели проекта «ограничены рамками современного деления на субъект (который исследует) и объект (который исследуется) и сводят научные изыскания к применению высокой западной теории к локальному материалу».[1]
Смерть: объединение и разделение
Интересно, что в качестве темы исследования авторы проекта выбрали именно «смерть». Мне кажется, что это немного странно в контексте разговора о том, что марийская культура такая же современная, как и «наша». Так как при выборе подобной темы авторы проекта специально фокусируются как будто бы на «архаике»: традиционном представлении марийцев о смерти и о том, какие ритуалы с ней связаны. Авторы не утверждают, что подобные практики — это что-то устаревшее, однако такое впечатление создается с тех слов, что они говорят. На сайте проекта «Смерти Нет» написано: «В конце концов, наши собственные предки, независимо от их этнической принадлежности, еще недавно жили очень похожей жизнью — общались со своими мертвыми, занимались бытовой магией и верили в существование невидимых сил, которые определяют обычную человеческую жизнь."[2]
Авторская экспликация. Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
Так, возникает ощущение, что создатели проекта сознательно редуцируют культуру уральских марийцев до одного значительного и интересного признака, оставляя всю остальную культуру, быт и другие представления о жизни где-то позади. Авторы сводят все свои исследования и искания к конкретной теме, про которую, как мне кажется, у них не получается узнать в полной мере или же понять до конца, что марийские представления о смерти — это не что-то интересное, экзотическое, архаичное, что марийцы смогли сохранить в своей культуре, а такое же «современное» ощущение и представление о смерти, как и любое «наше», так как марийцы находятся в этой культуре прямо сейчас, проживают ее с нами в одном хронологическом времени и не считают чем-то устаревшим и странным.
Таким образом, выбирая конкретно одну узкую тему, не вписывая ее в контекст всей остальной культуры, оставляя ее позади, авторы проекта не создают мосты между «нашей» культурой и «их» культурой, подчеркивая схожесть, которую они изначально хотели найти и показать, а создают большую дистанцию между зрителем и марийцами, которые как будто остаются вообще за кадром, ведь на передний план выходит не народ и культура в целом, а только его фрагмент.
Экспозиция в Ельцин-центре
Экспозиция разделена на три части: «Жизнь», «Переход» и «Смерть». Такое деление является концептуальным и соответствует авторской идее о цикличности существования и попытке показать марийскую культуру через универсальные способы структурирования информации.
Однако структурирование выставки по универсальной схеме «жизненного цикла» уже само по себе является интерпретацией со стороны — вписывание локальной марийской традиции в глобально понятный и безопасный нарратив. Это выглядит как попытка смягчить «инаковость» марийской культуры и подчинить ее известной логике.
Жизнь
Раздел «Жизнь». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Выставку открывает небольшая историческая справка о том, кто такие марийцы и как они оказались на Урале. Мне кажется, что это недостаточный экскурс зрителя в то, о чем будет идти речь дальше, так как в этой справке не раскрывается вера и представления о жизни марийцев.
Мы лишь узнаем, что они подвергались гонениям из-за своей веры, а те, кто принимали христианство, могли жить хорошей и приятной жизнью. Как будто слишком малое количество времени уделяется этому, хотя это ни что иное, как желание империи сломить отдельно живущий свободный народ и подчинить их своим правилам и своей вере, и те, марийцы, которые смогли сохранить культуру и донести ее до наших дней, на самом деле — герои, которым несладко пришлось в борьбе за культуру.
Раздел «Жизнь». Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
Далее нам показывают повседневность марийцев: их окружение, быт, сохранившиеся национальные традиции. Однако здесь мы сталкиваемся со странной эстетикой в фотографиях.
Фотографии «странные»: цвета слишком насыщенные, часто присутствует эффект размытости и кадр часто строится фрагментарно, показывая только детали, не охватывая весь пласт окружения героев, — такие фотографии усиливают ощущение «дистанции» между «нами» и «ими». Создаётся впечатление нереальности происходящего. Повседневность перестает быть повседневностью: она становится визуальным эффектом.
Раздел «Жизнь». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Хочется сказать чуть больше о фрагментарности. Я понимаю, что это интересно, подмечать какие-либо небольшие детали в быту, которые этот быт создают. Но есть ощущение, что создатели проекта специально фиксируются именно на тех деталях, которые покажутся человеку извне «странными»: вышитые иконки на стенах в рамках, обилие ярких тканей — полотенчиков, салфеток, ковров, а также искусственные цветы, выкрашенные в яркие цвета стены домов, разные украшательства на рамочках, на тарелочках, пластиковые клеенки и посуда. Атрибуты не самой простой и богатой жизни, которые накладываются друг на друга, на контекст, и также создают ощущение полного непонимания происходящего, хотя, если подумать критически, такие атрибуты ничем не отличаются от быта любых других деревенских жителей России. Но эта фрагментарность усиливает эффект странности.
Вместо документальности происходящего в марийских деревнях мы получаем стилизованный образ, который отсылает не к реальной жизни марийцев, а к художественному воображению авторов.
Здесь проявляется типичная колониальная эстетизация «малого народа»: акценты в фотографиях выстроены на «естественности», «природности», гармонии с лесом. В то же время фотографии, сделанные в типично «советских городских пейзажах» сопровождаются национальными марийскими костюмами, хотя выставка неоднократно делает акцент — эти марийцы «современные», а «современные» люди в праздничных нарядах не катаются на велосипедах и не работают в поле. Из-за этого создается ощущение, что подобные фотографии работают только на «внешнее»: «внешнее» восхищение этническими атрибутами марийцев, хотя если подумать критически, то становится ясно, что фотографии постановочные, искусственные, бутафорские и перед нами «ряженые».
Переход
Раздел «Переход», «Роща». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
После небольшого раздела «Жизнь», который является, можно сказать, «сенями» в этой выставке, мы переходим в раздел «Переход». Раздел «Переход» является ключевым, поскольку именно он связывает «мир живых» и «мир мертвых». Он состоит из двух по-разному оформленных комнат — «Роща» и «Поминальный стол».
«Роща» представляет из себя концептуальное представление о священной роще — месте, где марийцы проводят некоторые обряды, где они могут очиститься и попросить богов о чем-либо. Роща — это место, в котором реальное и нереальное сталкиваются.
Раздел «Переход», «Роща». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
В этом пространстве мы сталкиваемся с описаниями ритуалов, видео процесса, а также с фотографиями местных жителей либо на кладбище, либо проводящих обряды, либо держащих фотографии погибших на Великой Отечественной войне родственников.
Есть ощущение, что на экспозиции специально проходятся только «по верхам» культуры и не погружают полностью в понимание «смерти» марийцами. Текст на экспликациях скудный и малоинформативный.
Так, на экспликации «Отношения с предками», например, написано, что в гроб к умершему кладут вещи, необходимые на «том свете»: одежду, полотенце, деньги, расческу и три мотка ниток разных цветов. Почему конкретно эти предметы марийцы считают необходимыми на том свете? Почему нужно три мотка ниток обязательно разных цветов? Таких ответов выставка не дает.
Не очень понятно, какое значение для марийской культуры имеют праздники, про которые говорится на выставке — Семик и Кугече, а также мотив «кормления» родственников, про которые так часто говорят создатели. В той же православной культуре присутствует традиция оставления «гостинцев» для умерших родственников на кладбищах, так что чем это разительно отличается? Почему марийцы в этом ключе — «странные»?
«Кормление родственников». Такие дела (иностранный агент). 2019
«Кормление родственников». Такие дела (иностранный агент). 2019
Также на экспликациях говорится о том, что марийцы стали посещать умерших родственников не только в дни народных праздников, но и во время 9 мая, чтобы почтить память погибших на войне.
Такая практика стала результатом сложного переплетения традиционного марийского представления о непрерывности общения с предками, появления концепции «Бессмертного полка» и личной семейной памяти, связанной с огромными потерями среди марийцев в войне. Как говорит Наталья в интервью для Idel. Реалии (иностранный агент), «отношения уральских марийцев с властью носят подчиненный характер"[4], они не могут противостоять власти и поэтому гораздо чаще оказываются участниками различных войн, так как есть представление о том, что «отправлять на войну лучше не „своих""[4], то есть не русских, то есть этнические меньшинства, к которым как раз-таки и относятся марийцы.
Однако выставка не объясняет этот важный историко-культурный контекст. Поэтому для нас, как для зрителей, не обладающих предварительными знаниями, эта практика воспринимается как «странность», как некая экзотическая особенность марийцев, тогда как на самом деле речь идет о сложном процессе переплетения государственного и локального представления о сохранении памяти предков.
9 мая. Такие дела (иностранный агент). 2019
Видео «Моление» (2017) и «Карт» (2017) Раздел «Переход», «Роща». Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
Самая лучшая часть этого раздела — видео. На видео наконец появляется «голос» марийцев: наконец они сами говорят за себя без каких-либо взглядов со стороны. Однако к видео тоже возникают претензии: видеозапись ритуалов — фрагментарная, часто показана только малая часть всего процесса. Процесс никак не обсуждается ни до, ни во время, ни после с уральскими марийцами. Мы слышим интервью, в которых марийцы рассказывают про своих умерших родственников, про сны, про молитвы и колдовство, но не можем до конца понять, что они имеют в виду. На записях ритуалов марийцы разговаривают на марийском, но нет субтитров на русском языке.
Из-за этого все это действо выглядит просто как костюмированное развлечение, в котором не очень ясна его суть: зачем они собрались сегодня в «Священной роще», что говорит «главный», какие слова за ним повторяют все остальные, почему они в белых костюмах, почему отдельно стоят столы с едой? Выставка не дает таких ответов, и даже не задает подобных вопросов. Из-за непонимания происходящего начинаешь верить в стереотип, про который пишут в одной из экспликаций, что марийцы — народ «колдунов», народ странный, который верит в странных богов и духов природы, что их сообщество — это «закрытое магическое пространство, внутри которого действуют специальные законы».
Раздел «Переход», «Роща». Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
Раздел «Переход», «Роща». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Раздел «Переход», «Роща». Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
Раздел «Переход», «Поминальный стол». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Следующее пространство в разделе «Переход» — «Поминальный стол». В отличие от «Рощи», где нас пытаются погрузить в атмосферу мистики и колдовства, здесь акцент переносится на материальные атрибуты, связанные со смертью: стол для поминок, соль, яйца, различные рассказы про сны от уральских марийцев и национальные костюмы.
«Поминальный стол» — это место, где происходит взаимодействие живых и умерших после непосредственной смерти, во время марийских праздников, это место, где поддерживается связь между поколениями, куда приглашают уже умерших предков как участников семейного круга.
Однако не очень ясна вся концепция сочетания поминального стола, рассказов о снах и национальных костюмов, которые вывешены на стенах. Наверное, авторы хотели создать ощущение присутствия за поминальным столом, как будто бы родственники собрались и разговаривают. Однако весь этот процесс кажется каким-то непонятным. Авторы снова эстетизируют и не углубляются в детали.
Снова возникают вопросы: какова символика стола? Что означает приглашение предков разделить вместе еду? Чем марийские «поминки» отличаются от «русских» поминок? Как связаны сны с этим пространством?
Нам уже заявляли, что процесс «кормления» на кладбище очень важен для марийцев. Входит ли этот процесс и в поминки? Как марийцы общаются со своими родственниками через эту еду? Смысл скрыт, и не раскрывается для зрителя, снова создается ощущение фальши и игры на публику.
Раздел «Переход», «Поминальный стол». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Есть претензия и к костюмам. На выставке есть экспликация «Национальный костюм», однако в ней даются очень скудные пояснения. Например, о том, что «старые костюмы ценятся больше новых», но не рассказывается о ритуальном значении костюма. Пишется, что он обладает «мистическими свойствами», но не указывается какими. Он оберегает живого хозяина от умерших родственников? Узоры костюма придают ему магическую силу? Какое значение имеет каждый из узоров? Цвет костюма? Костюмы, развешанные по стенам, выглядят просто как декорации в театре, единственная функция которых украшать и дополнять блеклый, белый поминальный стол.
Раздел «Переход», «Поминальный стол». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Таким образом, ритуалы, верования, сны, народные костюмы и традиции показаны как нечто красивое, загадочное, обволакивающее, мистическое. Создатели выставки как будто специально не дают пояснений, это выглядит как спланированное художественное решение для полного погружения в «мистику», но это дает обратный эффект — усиление культурной дистанции.
Если бы авторы хотели добиться действительного погружения в культуру марийцев, то они бы исходили из принципа, что «деколониальная эстетика отказывается от универсализма в пользу плюриверсальности, отрицая любые истины без комментария, пересекая и ставя под сомнение имперские и колониальные различия» [1]. Позиция же авторов выставки в каждой экспликации кажется однозначной, кажется, что они точно уверены в том, что правильно поняли значение и принцип каждого ритуала марийцев, обладая лишь небольшим количеством информации.
Вся часть «Переход» становится просто зрелищем, развлечением для зрителя вместо того, чтобы стать обращением к живой традиции, построить мостик понимания между близкими и чужими, живыми и мертвыми. Нам остается лишь наблюдать, но не понимать.
Смерть
Перед входом в следующий зал, в мир мертвых, висит экспликация, в которой написано, что марийцы считают, что после смерти человек не уходит навсегда, а продолжает вести «активную, загробную жизнь». Так, умершие родственники могут приходить во снах и просить о чем-то или жаловаться на что-то, но самое главное, чтобы покойные не беспокоили живых.
После темного коридора и черных штор мы заходим в кинозал, в котором транслируется концептуальное видео про смерть.
Раздел «Смерть». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Раздел «Смерть». Виртуальный тур. Ельцин Центр. 2019
В этом видео перед нами предстает такая картина: черно-белые фрагменты из жизни обычной марийской деревни вперемешку с архивными фотографиями, с красивыми пейзажами, с завывающими звуками ветра, жужжания мух или других звуков на фоне.
Предполагаю, что в таком видео авторы проекта хотели показать, как марийцы представляют себе активную жизнь после смерти, однако есть ощущение, что подобное отображение смерти — очень сильная интерпретация авторов. Ведь если для марийской культуры смерть — это не конец, не грустное явление, то почему все снято так, как будто это флешбек, фильм Балабанова или другое представление о какой-то русской тоске. Мне кажется, что если культура марийцев (по крайней мере какой она представлена на выставке) — яркая и красочная с обилием природных мотивов и верований, связанных даже с бытовыми ситуациями, то я думаю, что смерть в их представлении должна также выглядеть более радостно, может чуть более комплексно, может, человек после смерти встречается с марийскими богами и продолжает жить уже с ними.
Раздел «Смерть». Из комментариев к выставке. Ельцин Центр. 2019
Для посетителя, не знакомого с марийской культурой и её историей, подобное видео, конечно, рисует очень красивый, завораживающий образ: такое меланхоличное видео приглашает к размышлению о смысле жизни, о том, что будет с нами после смерти, и есть ли там что-либо вообще, и как оно может выглядеть, однако не дает понимания марийской культуры.
Как марийцы думают о мире мертвых? Как им кажется, что они будут делать после того, как умрут? Чем занимаются их родственники, с которыми они постоянно общаются, в этом мире? Насколько хорошо им там живется? Можно сказать, что даже финальный раздел выставки, посвящённый смерти, просто подчинен концепции выставки про «жизненный цикл» с точки зрения авторов, выставка говорит о марийцах, а не полностью позволяет марийцам говорить самим о себе и своём понимании потустороннего мира. В этом разделе как будто не хватает вербатимов, интервью, рисунков для полного представления о марийской концепции мира.
В итоге зритель выходит не с пониманием марийской культуры, а с ощущением, что побывал в красиво оформленном «ином мире», в пространстве, где «можно погрузиться еще глубже в мистическую атмосферу марийской деревни», но никак не стать ее частью или осознать глубину марийских верований.
Вывод
Таким образом, выставка оказывается пространством, где деколониальный замысел сталкивается с ограничениями колониального представления о малых народах.
Большая часть экспликаций написана от имени исследователей, в третьем лице, фотографии концентрируются на телах, костюмах и ритуалах, но мало раскрывают их культурный контекст, опираются только на внешние проявления культуры, забывая о внутренних, организация залов создаёт атмосферу «мистической инициации», которая усиливает ощущение инаковости, да и сам тон экспликаций нередко обращается не к марийскому знанию, а к интерпретации исследователей, которые упрощают сложные системы верований марийцев до универсальной «философии смерти».
Выставке как будто не хватает смелости заявить о своей «марийскости», она похожа на марийцев. которые считают, что говорить на марийском или быть марийцем — стыдно, и поэтому пытаются все больше стать «русскими». Выставке не хватает голоса: марийского языка в экспликациях, в разговорах о выставке, описаний традиций и праздников, не хватает связи с сообществом: приглашенные спикеры, обсуждение тем, которые важны для марийцев как на Урале, так и вне. Есть ощущение, что авторы не общались с марийцами напрямую, а записывали информацию о них, наблюдая издалека, как будто марийцы — это не современные люди, которые точно также смотрят телевизор, разговаривают по телефону или ходят в магазин. И в этом главное противоречие выставки, как по мне: заявлять, что марийская культура — современная, а потом описывать только те единицы, которые показались авторам «интересными», обращать внимание только на то, на что им хотелось и не привлекать марийцев к непосредственному участию в выставке и разработке исследования. Да, они дают интервью и рассказывают о своей культуре, но они не становятся «коллегами по исследованию», они — материал исследования.
И именно поэтому добрый и важный посыл всего проекта — объединение городского и деревенского опыта, признание общности в отношении к смерти — остаётся не полностью реализованным.
Постколониальная теория, деколониальный выбор и освобождение эстезиса // ACRATEIA URL: https://akrateia.info/dekolonialnyj-vybor-i-osvobozhdenie-estezisa/ (дата обращения: 20.11.2025).
Урал Мари. Смерти Нет // Web Archive URL: https://web.archive.org/web/20230930193022/http://uralmary.smerty.net/project/ (дата обращения: 20.11.2025).
Уральские марийцы: далекие и близкие // Idel.Реалии (иностранный агент) URL: https://www.idelreal.org/a/29575161.html (дата обращения: 20.11.2025).
«Урал мари. Смерти нет» четыре года спустя // Idel.Реалии (иностранный агент) URL: https://www.idelreal.org/a/32099629.html (дата обращения: 20.11.2025).
Выставка «Урал мари. Смерти нет». Виртуальный тур // Ельцин Центр URL: https://yeltsin.ru/news/vystavka-ural-mari-smerti-net-virtualnyj-tur/ (дата обращения: 20.11.2025).
День мертвых // Такие дела (иностранный агент) URL: https://takiedela.ru/2019/05/ural-mari-smerti-net/ (дата обращения: 20.11.2025).
Урал мари. Смерти нет // Вконтакте URL: https://vk.com/@yeltsincenter_gallery-ural-mari-smerti-net (дата обращения: 20.11.2025).
Федор Телков // Эксперимент URL: https://experiment.gallery/viewing-rooms/fedor-telkov-intervyu/ (дата обращения: 20.11.2025).
Выставка «Урал мари. Смерти нет». Виртуальный тур // Ельцин Центр URL: https://yeltsin.ru/news/vystavka-ural-mari-smerti-net-virtualnyj-tur/ (дата обращения: 20.11.2025).
День мертвых // Такие дела (иностранный агент) URL: https://takiedela.ru/2019/05/ural-mari-smerti-net/ (дата обращения: 20.11.2025).
Урал мари. Смерти нет // Вконтакте URL: https://vk.com/@yeltsincenter_gallery-ural-mari-smerti-net (дата обращения: 20.11.2025).
