Диалог культур: ислам через призму комикса «Хабиби»
Комиксы как медиум обладают уникальной способностью объединять текстовое и визуальное повествование, что позволяет рассматривать сложные религиозные, культурные и социальные темы с точки зрения автора произведения.
И в условиях современного мира, где предрассудки и стереотипы относительно ислама часто искажаются массовой культурой, исследование культуры и искусства ислама становится особенно актуальным, а комиксы, как часть материальной культуры, играют важную роль в формировании восприятия и понимания наследия ислама. Именно поэтому анализ таких произведений, как «Хабиби» Крейга Томпсона, становится необходимым для понимания того, как через данный медиум можно доносить сложные идеи, разрушать стереотипы и способствовать межкультурному диалогу.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
«Хабиби» («Habibi») — комикс американского автора Крейга Томпсона, изданный Pantheon Books в 2011 году.
С одной стороны, роман рассказывает непростую историю двух детей-рабов — Додолы и Зама, которые сбегают из плена. Судьба разлучает их, и каждый из них проходит через серьезные испытания, взросление и перемены. Герои меняют имена, переживают трансформацию своих тел и личностей. Однако, когда они снова встречаются, их любовь, несмотря на преграды, расцветает.
С другой — элементы из Корана, сопоставление с Библией; искусство арабской каллиграфии, которая повлияла на сам нарратив комикса. Интерпретации религиозных текстов служат основой для размышлений о любви, страсти, богатстве и бедности, а также о роли религии и искусства повествования. Роман превращается в роскошное и многогранное исследование человеческих чувств и культурных взаимосвязей.
«„Хабиби“ Крейга Томпсона — история о разрушении границ: между буквами и картинками, мужчиной и женщиной, грехом и добродетелью, традицией и глобализацией. Вплоть до самой болезненной, незыблемой и иллюзорной границы нашего мира — стене между мусульманским Востоком и христианским Западом. Это арабская сказка, которую написал американец, воспитанный воскресной школой», — пишет Дарья Борисенко в рецензии для сайта W-O-S.
Данное визуальное исследование строится на анализе культуры ислама в комиксе «Хабиби»: как каллиграфия и нелинейность Корана влияют на построение рассказа; как сюжеты из священных текстов сплетаются с нарративом комикса, дополняя его; также будет разобран ориентализм и его критика.
В качестве источников подобраны интервью с Крейгом Томпсоном, множество рецензий на его комикс как с точки визуала, так и по поводу достоверной репрезентации культуры ислама. Дополнительно приведены источники, касающиеся объяснений сюжетов из Корана, культуры и искусства ислама.
1. Искусство ислама как тон повествования
Река — это метафора, на которой строится повествование «Хабиби». Автор соединяет числа, язык, искусство, священные тексты и злоключения главных героев, создавая сложную и многослойную историю о страданиях, вере и поиске смысла.
Мотив реки встречается снова и снова: это река веры, которая помогает персонажам преодолевать страдания. Река также связана с чернилами, которые, в свою очередь, связаны с письмом, языком и искусством комиксов.
Ее изгибы превращаются в арабскую каллиграфию, которая является неотъемлемым элементов «Хабиби». Река переходит в слова, а далее — в рассказы из священных текстов, что будут дальше встречаться и взаимодействовать с повествованием.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Арабская нумерология пронизывает все повествование «Хабиби». Крейг Томпсон множество раз обращается к цифрам — своеобразное деление на главы, магический квадрат (buduh-square).
В начале книги оглавление представлено как символическая «карта реки». Магический квадрат в книге — это не только геометрическая форма, но и символ, отражающий духовное путешествие героев и культурные традиции мира ислама. Его основу составляют девять чисел (1-9), которые в арабской нумерации считаются базовыми для всех остальных чисел. «Четыре угла» магического квадрата рассматриваются как точки небесной защиты. Суть квадрата в том, что его зоны (отдельные числа) неизбежно приводят к одной и той же сумме — конец испытаний.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Додола, главная героиня комикса, обучилась искусству арабской каллиграфии в детстве, что красной нитью проносится сквозь все произведение.
Тонкие линии и изысканные узоры становятся метафорой порядка, гармонии и связи с божественным, контрастируя с хаосом и насилием, окружающими героиню. Этот визуальный элемент становится нарративным инструментом, который связывает личное и священное.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Крейг Томпсон обращается к различным стилям каллиграфии арабской письменности. Для большинства текстов он использует, возможно, «насх» («نسخ»), который является самым распространенным на данный момент. Он разборчив и является основным шрифтом для Корана.
В сочетании с «насхом» используется стиль «сулюс», что используется для декоративных заголовков и архитектурных надписей. «Каллиграфа нельзя считать таковым, если он не может в совершенстве владеть письмом „тулут“, так как это самое сложное письмо», — говорит саудовский художник Абдулазиз Аль-Рашиди для сайта Arab News.
Сочетание этих стилей в работе Томпсона демонстрирует уважение к богатой традиции арабской каллиграфии, а также усиливает связь между визуальной и смысловой составляющими комикса.
Насх. Индия, XIX век. Галерея Артура М. Саклера // Сулюс. Османская Империя, XIX век. Из коллекции исламского искусства Насера Д. Халили
Почти каждое сюжетное действие Додола объясняет в связи со священными текстами. То, как ее научили арабской каллиграфии, она объясняет тем, как Аллах научил Адама всевозможным именам — Сура аль-Бакара, 2:31.
Подобные знания давали ей силу, с которой она превосходила других. Если не физически, то духовно.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Бисмиллях («بسم الله») — первое слово, которому учит Додола юного Зама. Это означает «Во имя Аллаха», а также предваряет каждую суру Корана, кроме девятой. Девушка рассказывает основы арабской каллиграфии, обходя запрет (хотя и нет, но в массовой культуре он утвердился) на изображение людей и животных.
Особенность арабской художественной каллиграфии заключается в её гибкости: слова можно формировать в круги, квадраты, даже в изображения павлинов или городов, и, несмотря на это, текст остаётся читаемым, хотя для этого требуется определённый навык. В этом видится параллель с комиксом, где нарратив словно вплетён в сложную каллиграфическую вязь. Сюжет, подобно арабскому письму и Корану, нелинеен: временные пласты пересекаются, исчезают, а затем возвращаются, обогащая историю новыми смыслами.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Символика арабской письменности визуально и метафорически раскрывает отношения героев. Изоляция героев (Додолы и Зама) ассоциируется с правилами написания арабского словообразования.
Арабская буква «вав» — 27-я буква арабского алфавита. Она имеет только две формы, начальную и среднюю, так как не связывает следующую букву. «و» символизирует Додолу, которая не может быть вместе с Замом. Он, в свою очередь, представляет себя буквой «алиф» («أ»), первой в слове.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
В «Хабиби» все сводится к символизму магического квадрата и буквам арабского алфавита, которые становятся ключевыми элементами как визуального, так и смыслового нарратива. Эти символы пронизывают весь сюжет, связывая личные истории героев с широкой культурной и духовной традицией. Магический квадрат становится инструментом для выражения идеи цикличности, преодоления страданий и поиска гармонии. Каждая из девяти букв, соответствующих главам книги, вписана в эту систему.
Крейг Томпсон, автор и художник комикса, не учил арабский язык, но видно, как он относится к каллиграфии — как художник, а не носитель языка. Он подчеркивает символизм написания, композицию: «ха» это волны, «мой» — погружение.
«Я выучил алфавит, 28 букв, и уделял особое внимание тем девяти буквам, из которых состоят главы книги. И дошло до того, что я с удовольствием распознаю арабские слова, потому что знаю буквы. Но нет, я так и не научился писать или говорить на этом языке. Есть поговорка, что арабская каллиграфия — это музыка для глаз, и это моё отношение к комиксам. Это во многом вопрос времени и ритма», — говорит Крейг Томпсон в интервью для Mother Jones.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Томпсон создает уникальную систему символов, связывающую исламскую каллиграфическую традицию с повествовательной структурой комикса. Он завершает сюжет тем, с чего все началось — искусством каллиграфии.
«Хабиб» («حبيب») переводится как «мой возлюбленный», что означает весь посыл комикса — любовь.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
2. Вплетение сюжетов из священных текстов в нарратив комикса
Истории, заимствованные из Корана, и взаимодействие между различными монотеистическими интерпретациями веры органично переплетаются с приключениями Зама и Додолы, создавая многослойный нарратив.
Но автор не претендует на точность, в первую очередь он — художник и рассказчик, а не историк. Он исследует ислам с точки зрения человека, что воспитывался в воскресной школе; находя общие закономерности между религиями и сопоставляя их при создании иного, но комплексного повествования. Томпсон сохраняет художественную дистанцию, позволяющую ему исследовать религиозные мотивы через личные интерпретации и визуальные эксперименты.
Крейг Томпсон для The Hooded Utilitarian: «Я действительно испытываю благоговение и уважение к элементам исламской веры, но на протяжении всей книги чувствуется игра и осознание того, что это всё ещё просто комикс».
«Зам успокаивался историями», — говорит Додола. Весь комикс сюжеты из священных текстов будут защищать героев от жестоких реалий того мира, в котором они обитают. Додола и Зам каждый раз ищут объяснения трагичным событиям в текстах Корана и Библии и находят в них утешение. Побег в мир историй — способ пережить тяготы своего существования.
Сюжеты из Корана и Библии не просто воспроизводятся в комиксе, а становятся живыми участниками нарратива.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Додола, как и Шахерезада из «Тысячи и одной ночи», оказывается выдающейся рассказчицей. Её способность создавать истории становится для неё способом выживания и средством борьбы за собственную свободу. Она рассказывает Заму не только свои личные воспоминания, но и пересказывает религиозные и мифологические сюжеты, вплетая их в общую канву повествования.
«Это определённо сказка», — говорит Крейг в интервью для The Quietus. «Она затрагивает самые разные географические и временные периоды; это не документальная работа. Сказочный элемент является самым важным: в сказках полно тёмных элементов, и они пересекают все культурные границы. Это осознанный ориентализм, намеренно опирающийся на мотивы „Тысячи и одной ночи“.
Так Додола ориентируется не только на Коран и Библию, но и на китайскую мифологию. Один из таких элементов — легенда о черепахе, что относится к Китаю, связанной с магическим квадратом Ло Шу.
Легенда о Ло Шу происходит из древнего Китая и рассказывает о великом потопе, когда люди приносили дары богу реки Ло, чтобы успокоить его гнев. Из воды появилась черепаха с магическим узором на панцире, представляющим собой сетку из чисел от одного до девяти, известную как магический квадрат Ло Шу.
Магический квадрат, который является важным элементом как китайской мифологии (Luoshu Square), так и арабской культуры (Buduh Square), служит ярким примером смешения традиций. Если магический квадрат Ло Шу представляет собой числовую сетку, символизирующую гармонию и баланс, которая используется для планирования городов и храмов, то в арабской культуре магический квадрат Буду имеет значение как амулет, который связывает числа и слова, придавая им магическое значение.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Героиня комикса «Хабиби» рассказывает, что дала мальчику имя Зам из-за арабских преданий.
Это имя, по сути, становится для неё символом силы и спасения, напоминающим о легенде, в которой судьба Исмаила, сына пророка Ибрахима и Хаджар, тесно переплетена с актом божественного милосердия. Согласно арабскому преданию, Исмаил и его мать были оставлены в пустыне без воды, и только по воле Аллаха в месте, где мальчик топнул ногой, забил священный источник Замзам. Этот источник стал символом жизни и спасения в самых отчаянных ситуациях.
Зам, как имя мальчика, становится рудником силы для Додолы. Он напоминает ей о том источнике жизни, который является не только физическим, но и духовным спасением. Жизнь на «одиноком корабле» в пустыне, как в случае Исмаила, метафорически отражает их изоляцию.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Томпсон использует свою книгу как средство для разрушения стереотипов и налаживания культурного диалога. Одним из центральных аспектов книги является подчеркнутое сходство между исламом и христианством, что становится основным посланием произведения.
Автор использует библейские истории и их коранические версии для того, чтобы показать общие корни этих двух великих монотеистических религий.
В отличие от библейского повествования, где Авраам приносит в жертву Исаака, а в Коране — Исмаила, Томпсон исследует различия в этих историях, не акцентируя на них внимание, а скорее используя их как визуальную подсказку ко всему нарративу комикса.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Только в самом конце комикса раскрывается, что никто не был убит — через символизм жертвоприношения показывается взаимосвязь между традициями и религиями, а также между судьбами героев.
Так Крейг Томпсон, используя священные тексты Корана, а также элементы христианского и еврейского наследия, создает пространство для размышлений о божественном милосердии и связи между различными культурами. В обеих версиях важно то, что Бог пощадил сына, и от них произошли обе религии.
Этот момент вспоминается мусульманами на Курбан-байрам — их самый важный праздник. Интересно, что христиане, часто возмущающиеся из-за того, что мусульмане режут барашка в этот день, редко задумываются о том, что таким образом мусульмане также выражают почтение к тому же подвигу веры, перед которым склоняются и они сами.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Додола рассказывает об Адаме и Ева (Адам и Хавва в в исламе), и как они разворотили райский уголок. Что все жили в мире и согласии, пока не пришли люди.
В Коране и Библии история Адама и Евы символизирует начало человечества, но также и первую утрату — потерю рая из-за человеческой слабости и непослушания. В «Хабиби» райский сад становится символом утраченного идеала, который герои стремятся вернуть, но не могут, так как сами являются частью того, что разрушает этот идеал — сюжет перекликается с судьбой человечества, особенно в контексте современных экологических катастроф.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Крейг Томпсон в «Хабиби» обращается к истории Айюба (Иовы в библейской мифологии), чтобы провести параллели между исламом и христианством, подчеркивая их общую основу — веру в испытания как путь к духовному очищению.
В Коране Айюб воплощает образ терпеливого пророка, который теряет всё — богатство, детей, здоровье — но остается верным Аллаху. Иблис, принимая разные обличия (в комиксе это размывчатый образ шайтана), пытается лишить его веры, но Айюб снова и снова сопротивляется. В конце его терпение вознаграждается: Аллах возвращает ему здоровье, богатство и детей, демонстрируя, что стойкость перед испытаниями вознаграждается.
Эта история также перекликается с библейским образом Иова, который проходит через схожие лишения, но сохраняет веру в Бога. Томпсон создает универсальный нарратив, который помогает увидеть точки соприкосновения между религиозными традициями ислама и христианства.
История Айюба/Иова в комиксе становится символом борьбы героев с собственными невзгодами.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
В Коране в аяте 94:1 содержатся такие строки: «Разве Мы не раскрыли для тебя грудь твою?»
Далее приводится отрывок из «Сахих аль-Бухари». Хадис № 52: «Поистине, есть в теле кусочек плоти, который, будучи хорошим, делает хорошим и всё тело, а когда приходит в негодность, то портит и всё тело, и, поистине, это − сердце».
Додола будто спрашивает, где ее сердце? Она так долго находилась взаперти [во дворце], что забыла Зама. Эта утрата — не только физическая разлука, но и потеря её духовного «сердца», того самого центра, который определяет, в каком состоянии находится всё остальное.
Используя хадисы, Коран и другие источники, автор не просто иллюстрирует различия или схожесть религиозных традиций, а демонстрирует их универсальность.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Материнство в «Хабиби» связывается с легендой о Бураке, что переносил пророка Мухаммада из Мекки в Иерусалим. «Еще ни разу ты не вез кого-то столь дорогого для Аллаха, как он [пророк]», — говорится в комиксе. Хоть прямых указаний на бурака в Коране нет, принято считать, что только чистый сердцем и помыслами пророк мог видеть такое внеземное существо.
Самым дорогим для Додолы является ее сын, но не рожденный ею, а Зам, которого она потеряла. Ее материнство — это не биологическая связь, а выбор, который она сделала. Подобно тому, как Бурак переносит пророка, Додола несет в себе образ заботы и жертвенности. Подобная материнская любовь становится духовным опытом.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
В «Хабиби» попытка Додолы выбраться из запертого дворца представлена как духовное путешествие, перекликающееся с легендой об Исра и Мирадж — ночном путешествии пророка Мухаммада через семь небес.
Оказавшись в гареме, Додола воспринимает свои беды через призму коранических сюжетов. Шайтан становится символом преград, удерживающих ее в состоянии пленницы, а каждое испытание — как этапы восхождения пророка к Всевышнему. Семь месяцев в тюрьме и семьдесят месяцев разлуки с Замом она соотносит с семью небесами, где пророк встречал знаковые фигуры монотеистической традиции — от Адама до Мухаммада.
«Он создал семь небес одно над другим. В творении Милостивого ты не увидишь никакой несообразности. Взгляни еще раз. Видишь ли ты какую-нибудь трещину?» (аят 67:3)
Додола принимает каждое испытание как ступеньки, чтобы встретиться с Замом. Ее путь из заточения превращается в символическое восхождение к свободе.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Будучи разделены непреодолимой преградой [огромной стеной дворца, разделявшей Додолу и Зама], Зам находит утешение в рассказе про Мусу (Моисея) и Хидру
Хидр, имя которого не упоминается в Коране, наставлял Моисея, но при одном условии — чтобы тот не задавал вопросы. Нарушив обещание, Хидр в итоге все равно объясняет каждое свое непонятное действие (например, испортил судно) тем, что будет следовать далее. И что под непреодолимой стена, воздвигнутой Хидром, сироты найдут сокровище.
В контексте «Хабиби» кажется, что именно эта стена и есть то, что разделяет Додолу и Зама. Они, возможно, должны пройти через путь страданий, чтобы понять истинный смысл их изоляции. Стена тем самым становится символом их путешествия.
И вновь Томпсон снова проводит взаимосвязи между христианской и мусульманской традициями, беря Хидра, персонажа из мусульманской мифологии, и Моисея, давая ему библейское имя, а не называя его Мусой, как исламского пророка.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Находясь на одиноком корабле, словно на собственном Ковчеге, посреди пустыни и моря, Додола снова рассказывает о пророках, что есть и в Коране, и в Библии.
Ной (Нух в Коране) — пророк, что был послан Аллахом к людям. Согласно Корану, после возгласа «Господи! Не оставь на земле ни одного неверующего жителя!» (Сура 71:26), Аллах послал на землю потоп, и только верующие спаслись. На Ковчеге были все виды животных, но его жена, как неверующая, не была приглашена. Следуя Библии, жена все же была спасена. Автор визуально подчеркивает различия каждой религиозной традиции.
Томпсон использует «Хабиби» как площадку для аргументации того, что ислам и христианство не противоречат друг другу, а взаимосвязаны.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Перед тем, как уснуть в мечтах о Заме, Додола рассказывает про Авраама. Авраам — тот, кто был и в Библии, и в Коране. Крейг Томпсон, вследствии своего образования в воскресной школе, много уделяет исследованию противоречий и общих черт в исламе и христианстве.
Авраам в обоих текстах предстает не только как праотец, но и как символ истинной веры в Единого Бога. Важное место в этом контексте занимает аят из Корана, который утверждает: «Не был (пророк) Ибрахим ни иудеем, ни христианином, а был он ханифом [единобожником], (полностью) предавшимся (Аллаху) и не был он из (числа) многобожников» (Коран 3:67). Этот момент подчеркивает суть мусульманской веры и ее духовную связь с более ранними религиозными традициями.
Авраам, будучи «единобожником», становится символом того, что верование в Единого Бога — это основа всех трех религий, но именно через его образ в исламе утверждается концепция исключительности мусульманской веры.
Для Додолы история Авраама — это не только повествование о вере, но и способ выразить свою собственную связь с Замом. В её мире, полном насилия и одиночества, Зам становится для неё единственной точкой опоры и символом ее веры.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Путешествие Зама и Додолы в комиксе можно сравнить с историей царя Сулеймана (или Соломона) и царицы Савской (Билкис), что в контексте арабской культуры имеет богатую символику. Это история со счастливым концом — царица приняла истинную веру, но перед этим следовало много препятствий и длинное путешествие. Билкис проверяли на мудрость, когда ей нужно было пройти по водной глади — она не знала, что это стекло; и она осознает свое невежество.
Как и в истории о Сулеймане, где мудрость и вера играют центральную роль, так и в «Хабиби» элементы арабской культуры, такие как каллиграфия и священные тексты, становятся основой для размышлений о предназначении. Додола и Зам, как и царица Савская, познают не только мир, но и себя через испытания, что ведет их к более высокому уровню духовной связи, где любовь становится высшей истиной, соединяющей их души и судьбы.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Додола — символизирует духовный путь, познание и искусство (арабскую каллиграфию), а Зам — силу и земную жизнь, которую ему предстоит преобразить. Их путешествие становится встречей противоположностей, как и встреча Сулеймана и Билкис, где каждый из них привносит в отношения элементы собственного мировоззрения и культуры, но в конечном счете они принимают друг друга (и веру).
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
3. Критика ориентализма
Ориентализм — это способ, с помощью которого западные люди изображают Восток (Ближний Восток, Азию, Африку), чаще всего как экзотическое, таинственное, примитивное или отсталое место.
Меррил Миллер, заместительница редактора The Humanist, пишет, что Крейг Томпсон намеренно погружается в эстетический и сюжетный контекст ориентализма, чтобы рассказать историю любви и выживания, но делает это через проблематичную призму западных стереотипов об арабском мире.
Так «Хабиби» подвергается анализу не только как пример визуальной репрезентации искусства культуры ислама, но и как воспроизводство ориенталистских шаблонов.
Крейг Томпсон отвечает на критику в интервью для CBR: «Книга сознательно заимствует ориенталистские мотивы из французских картин в ориенталистском стиле и „Тысячи и одной ночи“. Я знаю об их сенсационности и эксплуатации, но хотел противопоставить влияние исламского искусства этому фантастическому западному взгляду. Это постоянная тема книги — противопоставление священного и мирского».
Ванатолия — это символический город, который демонстрирует разрыв между образом арабского мира как отсталого и попытками приспособиться к современному миру. В контексте повествования этот разрыв представлен как противоречие: несмотря на присутствие атрибутов современной западной жизни, социальные проблемы, такие как рабство, остаются нерешенными. Урбанизация произошла слишком быстро, отстроив обертку, но не исправив внутренние проблемы.
Надим Дамлуджи для сайта The Hooded Utilitarian с развернутой критикой ориентализма: «Ванатолия олицетворяет мучительный кризис идентичности, лежащий в основе „Хабиби“: она хочет быть одновременно сказкой и комментарием к капитализму. Проблема в том, что, сочетая оба жанра, Томпсон разрушает границы, которые удерживают восточные элементы в мире фантазий. Другими словами, то, как Ванатолия изображается одновременно дикой и „современной“, усиливает представление читателей обо всём Ближнем Востоке».
Город Ванатолия в «Хабиби» выступает не столько реальным местом, сколько вымышленной декорацией, в которой сосредоточены клише о модернизации — строительство высоток (как предзнаменование Судного Дня?), дорогие апартаменты; капитализм.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Крейг Томпсон в «Хабиби» не избегает использования классических стереотипов об арабах, которые укоренились в западной культуре. Эти стереотипы включают образ жадного султана, окруженного роскошью и безразличного к человеческим страданиям, а также одурманенный гарем, где женщины представлены как безмолвные объекты желания, о чем будет сказано далее.
С одной стороны, подобные стереотипы продолжают традицию ориентализма, который романтизирует и упрощает образы арабского мира, создавая карикатуры. С другой стороны, Томпсон осознаёт, что работает с этими клише, и использует их как инструмент для исследования и, возможно, критики тех же самых стереотипов.
Если Додола и Зам прорисованы как сложные и многослойные фигуры, то окружающий их мир всё ещё полон упрощённых, стереотипных образов, как, например, изображение султана.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Исторически гаремы не были теми мрачными и декадентскими местами, как их часто изображают в массовой культуре. На самом деле, это были сложные и многослойные пространства, в которых женщины, особенно в богатых и влиятельных семьях, могли найти относительную независимость; в какой-то степени они обладали некоторой властью, так как могли формировать собственное окружение, о чем и пишет Чарльз Хэтфилд во время круглого стола от сайта The Comic Journal, посвященного «Хабиби».
Однако в «Хабиби» гарем изображен через призму старомодных мужских фантазий и стереотипов, которые подчеркивают сексуализированные и изолированные аспекты этого пространства. Данная мифологизация нарушает более сложную картину, представляя гарем как замкнутый дворец наслаждений, где женщины играют роль пассивных объектов мужских желаний.
Такой подход в «Хабиби» можно рассматривать как ориентализм, который упрощает и стилизует восточную культуру, превращая её в нечто чуждое и экзотическое, далекое от реальной жизни.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Одна из противоречивых сцен — заигрывание с «современностью», где «современность» означает отказ от хиджаба, как написал в развернутой рецензии с критикой ориентализма комикса Надим Дамлуджи для сайта The Hooded Utilitarian.
Критики считают, что такой сюжетный ход укрепляет стереотип, будто «современность» или «свобода» в обязательном порядке подразумевает отказ от религиозных и культурных традиций, таких как ношение хиджаба. Это также связывают с ориенталистским подходом, при котором западное понимание прогресса представляется единственно возможным.
Однако Крейг Томпсон в интервью пояснял, что его намерение в этой сцене было иным. Для него это был момент не освобождения, а попытки Додолы вписаться в новый контекст. Она чувствует себя чужой среди женщин, которые кажутся ей совершенно из другого мира. Этот жест — не декларация свободы, а скорее реакция на чувство отчуждения.
Крейг Томпсон. Хабиби. Нью-Йорк: Pantheon Books, 2011
Крейг Томпсон говорит: «Мне также было забавно думать об ориентализме как о жанре, подобно тому, как „Ковбои и Индейцы“ — это жанр, а не точное представление об американском Западе, это что-то вроде жанра сказок».
Но это заявление игнорирует тот факт, что ориентализм как жанр уже давно является инструментом пропаганды и распространения стереотипов и мифов о Востоке, которые на протяжении столетий закреплялись в западной, в том числе и материальной, культуре.
Ориенталистские образы, веками воспроизводимые в западной культуре, легко воспринимаются и не требуют дополнительного объяснения. Для западной аудитории этот контекст становится почти естественным: знакомые картины и сюжетные элементы создают ощущение погружения в экзотический, но узнаваемый мир.
«Самое тревожное, что „Хабиби“ — это навязчивое упражнение в экзотизации, которое торгует образами, которые на каком-то уровне не могут не одобрять, но которые Томпсон-художник не может не любить», — продолжает Чарльз Хэтфилд во время круглого стола.
Заключение
Крейг Томпсон создал многослойный нарратив, в котором переплетаются элементы культуры и искусства ислама, библейские сюжеты и богатая визуальная символика. Отсылки на священные тексты в произведении играют ключевую роль в формировании нарратива и раскрытии персонажей и их взаимодействия с реалиями того мира, в котором они очутились волей судьбы.
«Хабиби» во многом ориентируется на ориенталистские представления о Востоке, что поднимает волну критики, даже если Томпсон и не вкладывал подобную интерпретацию в свое произведение. Но это лишь означает, что «Хабиби» актуален и оставил значительный след в современной индустрии комиксов.
«Я думаю, что это тема моей работы. Мир — ужасное место, и люди творят ужасные вещи друг с другом, и нужно создавать безопасное пространство и убежище внутри друг друга», — говорит Крейг Томпсон, автор комикса, в интервью для сайта The Millions.
Alex Burrows, Monotheism, The Midwest & The Genesis Of Craig Thompson’s Habibi // Сайт The Quietus (URL: https://thequietus.com/culture/books/habibi-craig-thompson/) Просмотрено 23.11.2024
Charles Hatfield, A Habibi Roundtable // Сайт The Comics Journal (URL: https://www.tcj.com/a-habibi-roundtable/) Просмотрено 23.11.2024
Merrill Miller, Let’s Talk about Banned Books: Craig Thompson’s Graphic Novel Habibi is Powerful and Problematic // Сайт The Humanist (URL: https://thehumanist.com/arts_entertainment/books/lets-talk-banned-books-craig-thompsons-graphic-novel-habibi-powerful-problematic/) Просмотрено 23.11.2024
Euan Kerr, Craig Thompson’s complex intertwinings in 'Habibi' // Сайт MPR News (URL: https://www.mprnews.org/story/2011/09/26/habibi) Просмотрено 23.11.2024
Alex Dueben, Craig Thompson Discusses «Habibi» // Сайт CBR (URL: https://www.cbr.com/craig-thompson-discusses-habibi/) Просмотрено 23.11.2024
Craig Thompson, Graphic novelist Craig Thompson on the making of Habibi — in pictures // Сайт The Guardian (URL: https://www.theguardian.com/books/gallery/2012/jan/27/craig-thompson-habibi-graphic-novel) Просмотрено 23.11.2024
Paul Morton, «Horrible things happen everywhere»: The Millions Interview with Craig Thompson // Сайт The Millions (URL: https://themillions.com/2011/10/horrible-things-happen-everywhere«-the-millions-interview-with-craig-thompson.html) Просмотрено 23.11.2024
Michael Mechanic, Graphic Novelist Craig Thompson on Parental Censorship, Leaving Christianity, and His Epic, «Habibi» // Сайт Mother Jones URL: (https://www.motherjones.com/media/2011/09/craig-thompson-blankets-habibi-interview/) Просмотрено 23.11.2024
Nadim Damluji, A Conversation about Habibi’s Orientalism with Craig Thompson/ / Сайт The Hooded Utilitarian (URL: https://www.hoodedutilitarian.com/2011/11/a-conversation-about-habibis-orientalism-with-craig-thompson/) Просмотрено 23.11.2024
Natalie duP. C. Panno, 'Habibi' Gracefully Subverts Orientalist Tropes // Сайт The Harvard Crimson (URL: https://www.thecrimson.com/article/2011/9/20/habibi-one-thompson-new/) Просмотрено 23.11.2024
Dan Kois, Craig Thompson on His Latest Graphic Novel, ‘Habibi’ // Сайт New York Magazine (URL: https://nymag.com/guides/fallpreview/2011/books/habibi/) Просмотрено 23.11.2024
Glen Weldon, Mysterious 'Habibi' Cuts To The Core Of Humanity // Сайт NPR (URL: https://www.npr.org/2011/09/19/140498981/mysterious-habibi-cuts-to-the-core-of-humanity) Просмотрено 23.11.2024
Michel Faber, Habibi by Craig Thompson — review // Сайт The Guardian (URL: https://www.theguardian.com/books/2011/sep/16/habibi-craig-thompson-review) Просмотрено 23.11.2024
Robyn Creswell, The Graphic Novel as Orientalist Mash-Up // Сайт New York Times (URL: https://www.nytimes.com/2011/10/16/books/review/habibi-written-and-illustrated-by-craig-thompson-book-review.html?scp=1&sq=habibi%20craig%20thompson&st=cse) Просмотрено 23.11.2024
Nadim Damluji, Can the Subaltern Draw? : The Spectre of Orientalism in Craig Thompson’s Habibi // Сайт The Hooded Utilitarian (URL: https://www.hoodedutilitarian.com/2011/10/can-the-subaltern-draw-the-spectre-of-orientalism-in-craig-thompsons-habibi/) Просмотрено 23.11.2024
Дарья Борисенко, «Хабиби»: комикс как спасение души // Сайт W-O-S (URL: https://w-o-s.ru/article/10275) Просмотрено 23.11.2024
Sigrid van Roode, Magic Squares — Bedouin Silver // Сайт Jewellery Blog & Courses (URL: https://bedouinsilver.com/magic-squares-2/) Просмотрено 24.11.2024
Arabic Alphabet // Сайт MSA Arabic (URL: https://msaarabic.com/category/arabic-alphabet/) Просмотрено 24.11.2024
Mufti Umar Faruq Luhavi, Bismillah at the start of a letter // Сайт Uloom (URL: https://www.uloom.com/stable/161207501?title=bismillah+start+letter+luharvi) Просмотрено 24.11.2024
Naskh // Сайт Calligraphy Qalam (URL: https://www.calligraphyqalam.com/styles/naskh/) Просмотрено 24.11.2024
Thuluth // Сайт Calligraphy Qalam (URL: https://www.calligraphyqalam.com/styles/thuluth/) Просмотрено 24.11.2024
Thuluth calligraphy: The script that defines masters // Сайт Arab News (URL: https://www.arabnews.com/node/1661891/lifestyle) Просмотрено 24.11.2024
Абдур-Рахман Ибн Юсуф Мангера, Царь и пророк Сулейман (Соломон) и царица Савская // Сайт Azan (URL: https://azan.ru/durus/read/madzhlis-142-tsar-i-prorok-suleyman-mir-emu-i-tsaritsa-savskaya-3594) Просмотрено 24.11.2024
Восток: Какое место занимают в исламе библейские пророки // Сайт РГБ (URL: https://www.rsl.ru/ru/events/afisha/lections/arzamas-prophets) Просмотрено 24.11.2024
Ислам через призму хадисов, Исра и Мирадж — это ночное путешествие пророка Мухаммеда из Мекки в Иерусалим и вознесение на небеса // Сайт Совет муфтиев в России (URL: https://www.muslim.ru/articles/272/39310/) Просмотрено 24.11.2024
Craig Thompson. Habibi. United States, New York: Pantheon Books, 2011 — 672 с.
Folio from a Qur’an, Sura 9:36–38 // Сайт National Museum of Asian Art (URL: https://asia.si.edu/explore-art-culture/collections/search/edanmdm:fsg_S1998.228/) Просмотрено 24.11.2024
Calligraphic Panel. Ottoman Turkey, early 19th century // Сайт Khalili Collections (URL: https://www.khalilicollections.org/collections/islamic-art/khalili-collection-islamic-art-calligraphic-panel-cal334/) Просмотрено 24.11.2024
