Фотография как ритуал / Интервью с Ильей и Ульяной Никитиными
Работа Ильи и Ульяны Никитиных «Когда поют птицы» заняла III место в конкурсе журнала «Отпечаток». Мы поговорили с Ильей и Ульяной о том, как проходит работа в паре, об их проектах и творческом пути и о специфике современной российской фотографии.
Илья Никитин (р. 1993) — художник, занимающийся документальной и художественной фотографией. Родился в Крыму, Симферополе. В настоящее время живет и работает в Москве. Выпускник Художественной школы фотографии и мультимедиа им. Родченко, мастерская Игоря Мухина.
Ульяна Никитина (р. 1995) — художница, занимающаяся документальной и художественной фотографией, родилась в Беларуси, г. Могилёв. В настоящее время работает и живет в Москве.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта Halfway to Spring
Илья, Ульяна, привет! В самом начале хочется спросить: считаете ли вы себя фотографическим дуэтом?
Илья: Да, с определённого момента нас можно назвать фотографическим дуэтом. Наша работа составляет единый поток: что-то видит Ульяна, что-то — я. Мы всегда ходим снимать вдвоём. (Теперь втроём). Многие сюжеты легче снимать как команда, люди больше доверяют нам как паре. Есть много моментов, когда нам кажется, что мы дополняем друг друга. Наш первый общий проект — «Московская Ривьера», мы снимали отдыхающих у разных водоёмов в Москве.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта «Московская Ривьера»
Помните ли вы, как вы поняли, что вам хочется и нравится заниматься фотографией? Какой была первая встреча? С чего всё началось?
Илья: Мы начинали отдельно. Я начал снимать на мыльницу в 2010 году. Это была простая плёночная мыльница Samsung. Я жил в Крыму, фотографировал своих друзей. У меня не было ещё представления о том, какие есть авторы, как они снимают. Но в какой-то момент я поехал в Киев, зашёл в книжный магазин, искал, что выбрать. Мне предложили альбом Терри Ричардсона. Но я отказался и попросил показать работы местных фотографов. Мне дали зин с украинскими авторами, там были Иван Черничкин, Валентин Бо, Юрий Салабай, Мария Войнова — киевские фотографы. Я листал эту книгу и понял, что и у меня похожим образом получается снимать. Можно назвать это дневниковой фотографией. Я не могу сказать, что тогда я понял, что хочу серьёзно заниматься фотографией, скорее это было весело: я снимал одну плёнку в месяц, снимал, сдавал в проявку-печать, потом мы с друзьями вместе смотрели эти фотографии. А потом я переехал в Москву: мне предложили работу в 2014 году.
В Москве съёмки продолжались, в том же дневниковом стиле. Но горизонт расширялся, я увидел и другую фотографию и попытался поступить в Школу им. Родченко, в мастерскую к Валерию Нистратову, он набирал группу тогда. Меня не взяли. И на будущий год тоже не взяли. Я поступил с третьей попытки, кажется, в 2018 году, в мастерскую к Игорю Мухину.
Илья Никитин, из проекта «Опасный возраст»
Здесь интересно услышать Ульянину часть истории.
Ульяна: У меня тоже интерес начался ещё с юности, когда я училась в школе, мне нравилось фотографировать, в основном, подружек. Мама подарила мне очень симпатичный фотоаппарат — розовый Canon. Я снимала на него, и мне нравился процесс. Я училась в МХПИ на дизайне костюма, потом на графическом дизайне, но это образование не было определяющим. Илья — мой проводник в мир фотографии. Когда мы только познакомились, мы постоянно ходили гулять и снимать вместе. Наши свидания были фотокружком на двоих. Илья обращал моё внимание на мелочи, на то, как компонуется картинка, в общем, мы учились вместе, скорее, не в образовательных институциях, а на практике.
Дипломная работа в Школе им. Родченко — это серия Halfway to Spring про Крым?
Илья: Да, работа Halfway to Spring, среднеформатные цветные фотографии, снятые в Крыму.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта Halfway to Spring
Мне кажется, между ранними фотографиями и серией Halfway to Spring есть острое отличие: ранние фотографии более юношеские, драйвовые, дневниковые, и, можно сказать, манифестарные, они предъявляют нам реальность и как будто не оставляют пространства для интерпретации, а в серии из Крыма вдруг появляется очень много тишины, пространства для зрителя, изображения становятся многослойными. Вы как-то для себя это объясняете: почему изменился взгляд, и у фотографий появилась другая тональность?
Ульяна: Ранние фотографии мы делали на Olympus Mju, эти камеры у нас для личных заметок, и мы до сих пор ими пользуемся, мне хочется продолжать делать и такие фотографии, простые, прямые. Но перед съёмками диплома Илья думал, что нужно сменить технику, сделать её более выверенной, более серьёзной, что ли. И тогда мы стали снимать в Крыму на среднеформатную камеру.
Илья: Да, мы сменили камеру на средний формат. Когда я учился в Школе, было важно попробовать разные варианты: и цифру, и узкую пленку, и средний формат. Вот до большого формата мы не добрались, не хватило времени. Когда появилась среднеформатная камера, конечно, поменялось и изображение. Довольно долго пришлось привыкать: и в техническом плане, конечно, учиться работать с новой техникой, но и в смысловом. Добавился штатив, многие сюжеты, которые мы видели и замечали раньше, стали недоступны, потому что все процессы съёмки стали более медленными и долгими. Это же совершенно другой даже телесный опыт. Ты ставишь камеру на штатив, долго настраиваешься, думаешь — совершенно другая длительность, не такая, как на узкую пленку и мыльницу.
Ульяна: Фотография замерла.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта Halfway to Spring
Илья: Да. И изменились сюжеты, наполнение изображений. Они стали более образными.
Ульяна: Я помню, что кроме желания попробовать разное, к диплому у тебя и настроение поменялось, ты заметил, что у тебя уже нет сил идти и снимать бесконечное веселье (смеются). Мы повзрослели.
Расскажите, о чём вы снимали в Крыму? Как вы для себя объясняете, о чём эта работа?
Ульяна: В начале у нас не было чёткой идеи, мы наблюдали и искали. В какой-то момент мы нащупали определенное состояние, наверное, его можно назвать спокойствием. Время там идёт как-то по-другому.
Илья: Может, из-за того, что там другой пейзаж? Для нас это прежде всего история про дом и детство. Про ощущение остановленного времени, как бывает в детстве, когда один день мог длиться очень долго, наполненный разными незначительными делами: перебирать камни, рисовать что-то, лазить по кустам, искать какие-то нычки.
Ульяна: Да, нам нравилась тема с нычками. Мы делали упор на то, чтобы искать скрытое, интимное, напоминающее о детских находках.
Илья: И это находилось довольно непредсказуемо и случайно.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта Halfway to Spring
Есть ли среди людей, встречающихся в серии Halfway to Spring, герои из ранних серий?
Илья: Нет, никто не совпал. Мои детские друзья были уже довольно взрослые, а мы искали совсем юных героев, нам важна была некоторая юношеская меланхолия, как будто бы ты замер в ожидании чего-то, о чём ещё не знаешь. Если говорить о методике съёмки, мы снимали многое, но в голове у нас был определённый типаж, который мы искали. Иногда получалось, что мы воссоздавали какие-то ситуации и моменты, что-то, что увидели в жизни, но не успели снять. Приходилось воссоздавать, чтобы найти нужное странное двойственное состояние.
Что в тот момент влияло на вас: какой-то конкретный фотограф или фотографическая школа? Что стояло у вас перед глазами? Что нравилось?
Илья: Алек Сот, Грегори Халперн, Джоэл Стернфельд. Нам нравилась американская фотография, но одновременно с этим мы понимали, что получается совсем по-другому. Может, потому что они снимают на большой формат, а мы — нет, но изображение получалось совсем другим. Наш менталитет, взгляд, территория накладываются на некоторый опыт, полученный через разглядывание чужих изображений, и вдруг рождается что-то третье, совершенно обособленное, независимое. Я тогда ещё много думал о том, как раньше часто снимали Крым: скорее через документацию пляжа, через что-то комичное, скорее журналистская фотография — но нам хотелось найти другой взгляд. И мы уезжали из знакомых мест и уходили от рассказа о конкретной территории и о политическом контексте.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта Halfway to Spring
Мне кажется, в некоторых случаях быть открытым автором без чёткой структуры и концепции куда правильнее: фотография часто может показать больше, если ты ей доверяешь, а сам выступаешь посредником.
Илья: Я надеюсь, что так оно и работает. Иногда я начинаю расстраиваться и не понимать, так или нет. Но есть же какая-то магия, стопудово!
Скажите, как вам кажется, есть ли какая-то ключевая тема, которая объединяет всю вашу работу?
Илья: Мне кажется, в большей степени всю нашу работу объединяет желание что-то делать.
Ульяна: Да! Нам нужно выйти, ходить и искать. Мы выбираем точку, например, район, если мы говорим о Москве. Но в Крыму было так же. У нас был ограниченный бюджет на поездку, и мы думали, что за две недели и с нашими деньгами можно объехать. Сначала нужно проложить путь, потом снять; если повезёт, что-то появится в процессе. Мы доверяем интуиции.
Илья: Да, интуиции и дню: подарит он что-то или нет.
Ульяна: Да, бывают грустные дни, когда ничего нет, и Илья злится, что он просто так тащил этот тяжёлый рюкзак. Илья: Но в конце может быть какой-то подарок.
То есть вы фланёры, ваш метод — дрейф.
Илья: Да, именно так. Наверное, это и есть ключевой приём, ключевой метод. Это такая страсть.
Ульяна и Илья Никитины
Расскажите, с какой техникой вы работаете?
Илья: Узкая плёнка чаще всего Olympus Mju, а средний формат — Pentax 67. Мне нравится снимать именно на плёнку, я не против цифры, использую её для коммерческих работ, но все свои работы мы снимаем на плёнку.
Ульяна: Я не могу представить, что мы идём гулять и не возьмём камеру. Хотя бы маленькая точно должна быть с собой. Но чаще мы берём Pentax, хотя его тяжело носить, но это уже превратилось в продолжение тела.
Илья и Ульяна Никитины
В чём для вас отличие между цифровым и плёночным съёмочным процессом?
Илья: На цифру я всегда делаю очень много дублей, потом с ними надо ещё разобраться: посмотреть, отобрать. На плёнку я, конечно, тоже делаю дубли, но не много: два или три. Но дело не только в этом, мне нравится работать именно с плёночным материалом. В нем есть особое ощущение времени.
Илья и Ульяна Никитины, заметки
Расскажите про работу вместе: как это быть дуэтом, снимать и отбирать вместе?
Илья: Классно, что мы постоянно находимся в процессе работы и съёмки, постоянно обсуждаем, что увидели и сняли. Ещё мы любим вместе смотреть книжки. И при этом каждый всё равно по-своему всё понимает.
Ульяна: Да, вот у меня глаз заточен больше на детали.
Илья: Да, это правда, когда мы снимаем вместе, то видим разные вещи и дополняем друг друга. Я могу снимать общие планы, а Ульяна показывает мне вещи, которые я не замечаю или просто не успеваю увидеть.
Здорово, как будто у вас четыре глаза!
Ульяна: Скоро будет шесть!
Илья и Ульяна Никитины, заметки
Какой формат вам больше нравится для финального воплощения работы: книга или выставка?
Илья: Мыслить в формате выставки сложно, пока мало опыта для этого, сложно увидеть пространственное решение. Для этого лично мне точно нужна помощь куратора. Но вот фотокниги мы очень любим, собираем, покупаем их, охотимся за ними на Авито. У нас довольно большая коллекция, и поэтому этот формат нам очень близок.
Расскажите про любимые книги из своей коллекции?
Ульяна: Я обожаю книгу Майкла Норфрапа.
Илья: Из интересного у нас ещё есть несколько книг Рэймонда Микса, Ирина Розовски, Уильям Эглстон, Алек Сот, Марк Стейнменц, Джастин Керланд, Роберт Адамс, Грегори Халперн.
Какой у вас любимый этап работы: съёмка, отбор, поиск темы?
Илья: Съёмка! Но и отбирать материал я тоже люблю. В случае с долгосрочными проектами мне нравится почти после каждой съёмки собирать то, что получилось, в отдельную папку. Из-за того, что мы не снимаем на цифровую камеру, объём материала у нас не очень большой, так что выбрать из 20-30 фотографий несложно, скорее приятно.
Ульяна: Мы всегда с нетерпением ждём, когда нам присылают отсканированные кадры. Это заветное сообщение из лаборатории!
Серия «Когда поют птицы» — это законченный проект, или вы всё ещё работаете над ним?
Илья: Продолжаем снимать. В отношении этой работы мне всё время кажется, что я очень многое не успел запечатлеть нормально. Время пролетело очень быстро, а снято мало. Очень жалею, например, что не успел попасть на роды. Из-за этого чувства, что многое упущено, мне хочется продолжать работу. Я постоянно ищу примеры авторов, которые могут меня вдохновить. Сейчас это Джудит Блэк, Майкл Норфрап, Кристофера Андерсона я ещё вспоминаю, но продолжаю искать.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта «Когда поют птицы»
Вы следите за современным состоянием фотографии в России?
Илья: Насколько это возможно, да. Ходим на выставки, маркеты, смотрим в соцсетях на то, кто что делает. Следование определённым тенденциям заметнее всего в коммерческой фотографии, но и в художественной фотографии тоже так. Вот мне, например, всегда сложно придумать название для серии, и я обращаю внимание на то, как названы проекты у других авторов. Сейчас есть ощущение, что модно называть работу метафорически, поэтически. Но я не считаю себя поэтом или, скорее, не считаю себя хорошим поэтом. Классно научиться быть честным с самим собой, и тогда, может быть, рождается какая-то самостоятельность. И она больше, чем мода, тенденция или влияние школы. Это что-то своё. Но с названиями тяжело (смеётся).
В какой-то момент я начинаю задумываться, не становимся ли мы фотографией, которая подражает европейской или американской? Можно ли по визуальному языку определить, откуда автор? Или только если сфотографируешь что-то фактически территориальное: какие-то здания, плакаты и т. п.? Или, может быть, у российской фотографии, в хорошем смысле слова, заложен какой-то свой стиль, своя идентичность? И вообще есть ли этот стиль? В зарубежных школах фотографии это заметно. Я могу отличить американскую фотографию от английской. Это действительно видно.
Ульяна: Мне кажется, сейчас российская фотография больше подражает европейской. Недавно у нас был разговор на тему: что отличает фотографию в России сейчас?
Илья: Да, мы обсуждали, как это может быть понятно? Не по набору визуальных шаблонов, сюжетов для съёмки (кладбище, берёза, спальный район). Сейчас, когда говоришь «российская фотография», приходит в голову какой-то такой образ: цифровая, совсем не обработанная, сырая картинка, может быть, немного абсурдная. Может быть, это представление возникает как раз из-за следования усвоенным тенденциям. Но кого можно назвать действительно самобытным российским фотографом?
Илья и Ульяна Никитины, из проекта «Когда поют птицы»
Как хорошо, что вы подняли этот вопрос, это один из движущих мотивов для нас делать «Отпечаток» — и журнал, и конкурс, пробовать говорить с российскими фотографами, чтобы искать это определение. Одновременно с этим, здесь мы можем столкнуться с мыслями о том, что есть очень много школ, и каждая из них считает, что именно это и есть настоящая фотография.
Ульяна: Да, есть школы и разные жанры, но хочется найти особенный код в фотографии. Нечто самобытное, характерное именно для российской фотографии.
Илья: Да! И именно для современной российской фотографии. Нам что-то уже ясно про советскую и постсоветскую фотографию: мы можем выделить и темы, и визуальный стиль, характерный для этих периодов. А вот как сейчас? Про это сложно говорить, пока нет определённой дистанции, но ужасно интересно понять, виден ли этот характерный стиль, язык? Отличаемся мы или не отличаемся? Или современная фотография вся довольна едина, вне зависимости от территории? Мы точно отличаемся технически, к сожалению, не в лучшую сторону. Многие зарубежные авторы снимают просто на сумасшедшем техническом уровне: и в смысле метода съёмок, и в смысле обработки. У нас есть друг, который уехал учиться в Штаты, в RIT MFA in Photo, у него преподаёт Грегори Халперн. Он рассказывает, как они обрабатывают фотографии, и это просто фантастика, настоящее искусство: используют цветные стекла, разные способы цветокоррекции, всё на очень высоком уровне.
Как вы для себя определяете фотографию?
Ульяна: Ощущения? У меня на уме сейчас только такое слово.
Илья: Момент, ощущения… Давай поищем слово: мы выходим, ищем — что это?
Ульяна: Мучения (смеётся). Жизнь.
Илья: Ну и жизнь, да, но это слишком пафосно. Я бы назвал это привычкой, образом жизни, но есть какое-то более правильное слово. Обряд. Наверное, современный ритуал для нас. Последовательность действий, которые составляют, по сути, ритуал поиска ответа. Ведь так и есть: снял, отнёс в проявку, забрал, отсканировал, обработал — всё это последовательность действий.
Ульяна: Правда, иногда задумываешься, для чего всё это?
Илья: А для меня в последнее время какой-то условный результат отошёл на второй план, это не стоит в приоритетах. Нет цели победить в каких-то конкурсах или куда-то пройти, в какие-то рейтинги. Это, конечно, приятно, бесспорно, но и без этого мы всё равно будем заниматься фотографией.
Илья и Ульяна Никитины, заметки
У меня остался самый последний вопрос, он несколько комичный, потому что он звучит так: что вы можете посоветовать молодым авторам? Вы сами молодые авторы, но, может быть, у вас есть совет для тех, кто только начинает снимать.
Илья: Наверное, это довольно очевидные вещи: читать книги, много снимать, упорствовать. Даже если взять мой пример: я не с первого раза поступил в Школу им. Родченко, но мне это было важно, и я был упорным, думаю, это правильно.
Ульяна: Доверять своим ощущениям, наверное. Если ты видишь и вдруг чувствуешь, что вот это был бы отличный кадр, но почему-то сомневаешься, снимать его или нет, то надо всегда снимать.
Илья и Ульяна Никитины, из проекта «Когда поют птицы»
