Простое школьное знание: горизонтальное движение слева направо воспринимается как более естественное. Это касается не только обработки визуальной информации зрителем, но и предпочтений тех, кто создаёт, а не только потребляет зримый эстетически значимый продукт.
Куда писать
С чем это связано? На поверхности лежит бытовое предположение: с направлением чтения и письма в большинстве западных культур.
Деталь надписи с саркофага Эшмуназара, повествующей о том, как он и его мать Амаштарте (служительница Астарты) строили храмы богам Сидон (базальт), Финикия, V век до н. э.
Древние греки заимствовали свой алфавит из финикийского (протоханаанского) языка, использовавшегося около 3000 лет назад, на котором в основном писали справа налево. На раннем этапе направление письма менялось — некоторые тексты написаны бустрофедоном, «как вол пашет» (направление письма чередуется от строки к строке, так что каждая строка начинается чуть ниже того места, где заканчивается предыдущая). В какой-то момент по-гречески стали писать слева направо, и все европейские алфавиты, которые произошли от него (латиница, кириллица, грузинский, армянский), переняли этот шаблон.
Гортинские законы — пример текста, записанного бустрофедоном на дорийском диалекте древнегреческого языка
Почему произошло переключение на письмо слева направо? Согласно теории, упомянутой в Википедии без указания источника, «многие языки, существовавшие до изобретения чернил, писались справа налево, поскольку для правшей более естественно держать долото в левой руке, а молоток — в правой. После того, как чернила стали основным методом письма, писать слева направо стало предпочтительнее, поскольку это позволяло избежать размазывания чернил». Впрочем, предположение о том, что письменность началась с иероглифических надписей, высеченных в камне, противоречит известным фактам: как правило, иероглифы нужно было сначала рисовать охрой или углём на поверхности камня, прежде чем высекать.
Иератический папирус 18-й династии Египта из Лувра
Некоторые данные об иератике на папирусе содержатся в тексте Колетт Сират, озаглавленном «Материальные условия латерализации письма», в книге 1988 года «Алфавит и мозг: латерализация письма». Примером на изображении является иератический папирус 18-й династии из Лувра.
«Писец держал неиспользованную часть свитка в левой руке, в то время как писал правой. Написанная часть приходилась на правую сторону корпуса, и по мере написания папирус можно было снова свернуть, если он начинал расплетаться» [7].
Документ о браке Анани и Тамут 3 июля 449 г. до н. э., на арамейском языке
Другим производным от протоханаанского был арамейский, от которого произошли иврит, арабский, персидский и т. д., и все они по-прежнему пишутся справа налево.
Деррик де Керкхув в тексте «Логические принципы, лежащие в основе расположения греческой орфографии» говорит, что чтение в древних семитских языках зависит в первую очередь от распознавания образов, а не является непрерывной системой, как современные алфавиты. Из этого делается вывод, что:
«Типы письменностей, которым требуется скорость распознавания признаков для установления соответствующих контекстуальных отношений (например, согласные алфавиты), будут читаться слева от поля зрения лучше, чем справа; в то время как те, которые требуют скорости соединения смежных отношений последовательности символов ⟨…⟩, будут читаться лучше справа, чем слева от поля зрения» [6].
Средневековая китайская каллиграфия Хуан Тинцзянь (1045–1105)
Императорский трон в Запретном городе в Пекине. На табличке наверху написано «正大光明» справа налево, а на остальных табличках текст ориентирован вертикально
Древние китайские, корейские и японские тексты записывались вертикальными колонками, идущими справа налево. Порядок написания черт в иероглифах (ханьцзы, кандзи, ханча и тьы-ном) предполагает именно такое ориентирование текста. Вертикально писали на горизонтальных свитках, постепенно разворачивая его левую часть. Сегодня указанные языки чаще пользуются горизонтальным письмом слева направо. Переход на это направление письма осуществлялся в XIX–XX веках под влиянием европейских языков.
Бамбуковый лук из Миндоро, начертание шрифтом Хануно’о
Странный факт: некоторые разновидности письменности, используемые на Филиппинах и в Индонезии, такие как Хануно’о, традиционно пишутся строками, идущими от автора, снизу вверх, но читаются горизонтально слева направо. Чтобы прочитать надпись на бамбуковой палочке, её поворачивали на 90°.
Путь правой руки
Но почему большинство людей пишет правой рукой? Это может быть связано с функциональной асимметрией полушарий мозга: левое полушарие, которое управляет правой стороной тела и часто ассоциируется с языковыми и моторными функциями, может быть более активно задействовано в процессе письма и чтения для большинства людей.
Впрочем, «общие модели асимметрии мозга подвергаются определенной критике. Многие авторы утверждают, что уровень конкретности теорий, рассматривающих целое полушарие, слишком груб⟨…⟩ Известно, что даже такие сильно латерализованные функции, как язык, распределены в обоих полушариях. Например, разговорный язык требует структур левого полушария для создания грамматических предложений и правил синтаксиса (например, область Брока), в то время как структуры правого полушария участвуют в добавлении правильной эмоциональной интонации к речи (просодия). Оба лингвистических компонента важны для понимания речи» [4].
Цыплячье счастье
Характерной особенностью количественного мышления людей является склонность определенным образом располагать числа в пространстве: меньшие числа обычно помещаются слева, большие — справа. Этот феномен называют «мысленной числовой линией» (mental number line), причём у людей, пишущих справа налево (например, у арабов) мысленная числовая линия тоже направлена справа налево.
Кодирование порядковой информации в пространственных терминах — широко распространенное явление. Например, в большинстве культур будущее представляется как бы впереди, а прошлое — позади. Идея о том, что числа мысленно отображаются в стабильной пространственной схеме, была впервые неофициально зафиксирована более века назад.
Эксперименты с новорожденными детьми показали, что склонность размещать числа или количества слева направо по возрастанию, вероятно, является врождённой. Например, показано, что семимесячные дети предпочитают картинки, на которых число объектов в множествах возрастает слева направо, тем, на которых оно возрастает справа налево [5].
Существует ли мысленная числовая линия у других животных? Результаты экспериментов на цыплятах трёхдневного возраста дают впечатляюще положительный ответ.
В первом эксперименте цыплят сначала учили находить пищу за экраном, на котором было нарисовано несколько квадратиков. Затем цыплёнку предлагали на выбор два одинаковых экрана либо с меньшим, либо с большим числом квадратиков. Ученых интересовало, какой из двух одинаковых экранов цыплёнок обследует первым.
В подтверждение гипотезы о мысленной числовой линии, 70,7% цыплят в первом случае (когда демонстрировалось меньшее число) выбрали левый экран, а во втором 71,0% животных выбрали правый. Это значит, что у цыплят, как и у людей, меньшие числа или количества ассоциируются с левой стороной, а большие — с правой. Меньшие величины и людям, и цыплятам кажется более естественным располагать слева, большие — справа.
Причины этой асимметрии еще предстоит выяснить. В случае человека она, скорее всего, проистекает из функциональной асимметрии полушарий мозга. Может быть, дело тут в том, что левое полушарие (воспринимающее информацию о том, что происходит справа от нас) в большей степени склонно обрабатывать данные о положительных эмоциях, а правое — об отрицательных [4].
Как отмечает швейцарский нейропсихолог Петер Брюггер (Peter Brugger), те же цыплята предпочитают кормушку, где много еды, кормушке, где её мало; они также охотнее следуют за большой компанией себе подобных, чем за маленькой. Таким образом, «больше» находится справа и означает «лучше», а значит, и для людей, и для зверей движение вправо есть движение к изобилию, процветанию и счастью.
Константин Долженко (1984–2020). Жизнь
Западный ветер
Итак, мы можем констатировать, что, помимо действующей на территории медиума силы гравитации, вдоль поверхности холста словно дует культурный и нейробиологический ветер — слева направо, с запада на восток, из прошлого в будущее — попутный для тех, кто движется вправо, и встречный для тех, кто движется влево.
Рудольф Арнхейм утверждает, что, рассматривая какой-либо объект, например, плоскость листа бумаги, мы начинаем движение из верхнего левого угла вправо, затем движемся из правого верхнего угла в левый нижний, и, наконец, возвращаемся в точку старта [1].
Это, кстати сказать, несколько отличается от так называемых «диаграммы Гутенберга» и «Z-паттерна», о которых шла речь в первой главе, в соответствии с которыми усталый и полностью осведомлённый зритель вместо того, чтобы возвращаться в верхний левый угол, движется в правый нижний. Вероятно, причина отличия в том, что Арнхейм имел в виду скорее свободное исследование исключительно визуального контента, который невозможно «досмотреть до конца», тогда как «диаграмма Гутенберга» и «Z-паттерн» описывают планомерное ознакомление с контентом мультимодальным, в том числе текстовым, у которого есть конец, и этот конец находится в конце последней строки, то есть справа внизу.
Круговорот стихий
Таким образом, в первую очередь наиболее лёгкой и насыщенной (или, если угодно, горячей и влажной — то есть воздушной) оказывается верхняя левая зона; движение вправо сопровождается естественным высыханием визуального субстрата при сохранении высокой температуры. Противонаправленное движение, то есть справа налево, от сухого к влажному, в каком-то смысле есть катабатическое возвращение в околоплодные воды породившего нас океана — в прошлое. Воды прошлого выталкивают человека из себя согласно закону Архимеда. Возможно, именно поэтому движение справа налево переживается нами как противоестественное, преодолевающее сопротивление среды и ассоциативно связанное с умалением и истощением сил.
Итак, элементы композиции, расположенные в различных частях плоскости, воспринимаются неодинаково: элементы, находящиеся слева, кажутся ближе к зрителю и как бы более сочными, насыщенными влагой. Если объект расположен в верхней части композиции, то он кажется горячее и легче того, что расположен внизу. Элементы, расположенные внизу, кажутся холоднее и зрительно имеют больший вес, чем элементы, находящиеся наверху. То, что внизу — остыло и устало.
А. А. Дейнека. Оборона Петрограда (1928). Холст, масло
Вот что пишет Александр Дейнека о своей картине «Оборона Петрограда» (1928): «Прием орнаментального силуэта ясен до предела в моей „Обороне Петрограда“. И если композиционно замкнутый смысловой круг двух планов: внизу идущих на фронт бойцов, слева направо, и вверху по мосту возвращающихся раненых — вначале создает впечатление плоского двухъярусного построения, то последовательное углубление позволяет убедиться, что прием обратного движения замкнул композицию холста. Горизонтальный фризовый прием принял кольцевой ход, глаз улавливает внутренний смысл композиции» [2]. Для автора эта композиция указывала на некую героическую витальность; я же вижу в ней неумолимую мясорубку вечного возвращения, вновь и вновь перемалывающую человеческую massa damnata в плачевный фарш.
Обратим заодно внимание, что, в соответствии с нашей матрицей стихий, бойцы выходят из воды на землю, затем где-то за кадром входят в огонь, который их выжигает, — и возвращаются по воздуху в виде высушенных хитиновых оболочек.
Наискосок
Теперь мы можем что-то сказать и о диагональной динамике. Больше всего энергии — в движении «в направлении огня», «вперёд и вверх»: внешнее произведение массива «рост, развитие, взлёт, самостояние, лёгкость» с массивом «победа, порыв, будущее, увеличение, изобилие» даёт матрицу, содержащую воодушевляющие данные о том, что мы идём правильным путём, и весь мир нам благоволит и способствует (например, «рост благосостояния» или «лёгкая победа»). Посмотрите на этого альпиниста — у него всё получится.
Но если мы отзеркалим композицию, то система мотиваций, эмоциональное состояние и вообще будущее нашего героя будут совсем иными: кажется, что тщетны его попытки выбраться на воздух и избежать того, что ждёт его справа внизу — в душной могиле.
Этот герой мощным усилием вызволяет из тёмных пучин кого-то, кто находится за кадром.
А этого, кажется, вот-вот уволокут «в преисподняя земли».
Левые побеждают правых
Mgła versus Immortal
Эта драматичная динамика проявляется ещё отчётливее, если сюжет изображения намекает на противостояние и борьбу двух акторов, один из которых находится слева и устремился вправо, а его соперник — наоборот. В большинстве случаев первый будет восприниматься как победитель.
Михаил Авилов. Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле (1943). Холст, масло
На картине Михаила Авилова, изображающей поединок между Пересветом и Челубеем, преимущество Пересвета — и моральное, и физическое — очевидно.
Но стоит её отзеркалить, и расстановка сил меняется.
Звери смотрят не туда
Напоследок разберём явление, которое, казалось бы, опровергает всё вышеизложенное: логотипы известных компаний, изображающие сильных и успешных животных, которые смотрят влево. Почему?
Вероятно, потому, что эти логотипы в той или иной форме наследуют геральдическим изображениям на щитах, а на свой щит рыцарь смотрит изнутри, держа его в левой руке, а значит, зверь помогает рыцарю, а не бежит от боя.
Не без Хармана
Объектно-ориентированный подход к онтологии композиции, который мы заимствуем у Грэма Хармана, предполагает, что все её элементы обладают автономным бытием-в-композиции (Dasein-in-der-Zusammensetzung, это хайдеггерианская шутка), то есть их отношения не исчерпываются их взаимодействием, и некоторые из этих отношений для нас недоступны, невидимы, хотя и могут быть вычислены спекулятивно. К этим отношениям, вероятно, можно отнести и внешние, не включённые в композицию факторы. Например, «сила гравитации», о которой мы говорили, что она воспринимается как объективно действующая на включённые в композицию объекты, обусловлена притяжением к некоему массивному телу ниже рамки, которого мы не видим, потому что оно не попало в кадр. Хотя, конечно, это не так: пятно краски прочно прилипло к холсту, а цифровой объект и вовсе лишён массы, и никакой гравитации, тянущей объекты вниз, на самом деле, кажется, нет. Но это только кажется — просто она, как выразился бы Харман, изъята из доступа.
То же самое относится и к воображаемому, культурно и физиологически обусловленному, но не существующему «ветру», дующему вдоль картинной плоскости слева направо. Мы не можем ощутить его на своём лице — но мы можем косвенно зарегистрировать его воздействие, наблюдая за собственным восприятием композиционной динамики. Это, конечно, субъективный опыт — но, коль скоро мы отказываемся от корреляции реальности с субъективными формами доступа к ней, нам следует относиться и к нашим культурным контекстам, и к нашей физиологии как к независимо действующим в композиции актантам. Хотя их и не увидеть глазами.
Библиография
1. Арнхейм, Рудольф. Искусство и визуальное восприятие. Пер. с англ. — Москва: Архитектура-С, 2007 2. Дейнека, Александр Александрович. Жизнь, искусство, время. Сост. и авт. вступ. статьи В. П. Сысоев. — Ленинград: Художник РСФСР, 1974. 3. Харман, Грэм. Объектно-ориентированная онтология: новая «теория всего». Пер. с англ. Максим Фетисов. — Москва: Ад Маргинем Пресс, 2021. 4. Alves, Nelson Torro; Fukusima, Sérgio S.; Aznar-Casanova, J. Antonio. Models of brain asymmetry in emotional processing / Psychology & Neuroscience, 2008. 5. de Hevia MD, Girelli L, Addabbo M, Macchi Cassia V. Human Infants’ Preference for Left-to-Right Oriented Increasing Numerical Sequences. PLoS ONE 9(5): e96412, 2014. 6. de Kerckhove, Derrick. Logical Principles Underlying the Layout of Greek Orthography. In: de Kerckhove, D., Lumsden, C.J. (eds) The Alphabet and the Brain. Springer, Berlin, Heidelberg, 1988. 7. Sirat, Colette. The Material Conditions of the Lateralization of the Ductus. In: de Kerckhove, D., Lumsden, C.J. (eds) The Alphabet and the Brain. Springer, Berlin, Heidelberg, 1988.
