Иная материальность: Деконструкция тела
Kraftwerk: Иная телесность
Kraftwerk — один из наиболее радикальных примеров трансформации телесности в музыкальной культуре. С середины 1970-х годов группа формирует цифровую и киборгическую идентичность, где физическое тело музыканта утрачивает традиционную функцию и превращается в медиум взаимодействия с технологией и зрителем. Эта стратегия реализует визуальную и аудиальную программу, в которой тело существует одновременно как объект и как инструмент, а личность артиста растворяется в системе синтезаторов, роботов и экранов. Трансформация телесности у Kraftwerk иллюстрирует переход от дисциплинарного контроля (Фуко) к технологической агентности: тело подчиняется не социальным нормам, а кодам визуального и аудиального синтеза.
Обложки и сценография: минимализм, геометризация, роботизация
Обложки альбомов, начиная с The Man-Machine (1978), визуализируют философию группы: строгие геометрические формы, холодная монохромная палитра, стилизованные силуэты музыкантов. Тела здесь представлены символами машинности, лишёнными индивидуальных черт и эмоциональной экспрессии. В визуальном ряде формируется образ человека как компонента технической системы, где индивидуальность растворена, а тело функционирует как знак технологической идентичности.
Обложка альбома «The Man-Machine», 1978
Сценография концертов поддерживает эту эстетику. Музыканты часто размещаются за прозрачными панелями или за синтезаторами, сопровождаясь роботизированными аватарами, LED-проекциями и световыми панелями. Физическое тело перестаёт быть центром восприятия — оно включается в сложную визуально-техническую систему, создавая впечатление присутствия киборга, где каждый жест и движение синхронизированы с аудиовизуальной средой. Зритель ощущает, что агентность создаёт не тело музыканта, а система: человек — интерфейс между звуком, светом и визуальным кодом.
Клипы и перформансы: теле-механика и синхронизация
Клипы и живые выступления Kraftwerk демонстрируют теле-механическую эстетику: движения музыкантов выверены, синхронизированы с ритмом и визуальными эффектами, а роботы становятся равноправными участниками перформанса. В The Robots (1978) человеческое тело повторяет статические позы андроидов, создавая эффект флуидного перехода между человеком и машиной. Синхронизация тела с электронным звуком визуализирует концепцию теле-механики: физическое движение подчиняется алгоритму, демонстрируя, как тело может стать элементом системной коммуникации.
Световые проекции на сцене работают как «невидимое тело», расширяя восприятие физической формы. Зритель видит одновременно человека, роботизированный аватар и цифровую оболочку, что формирует тройной уровень идентичности: биологический, киборгический и визуальный. Эти стратегии создают ощущение, что музыка создаётся не человеком, а технологической сетью, а тело артиста выступает медиатором.
Kraftwerk в Нью-Йорке, 2012. Фото: Майк Коппола
От дисциплины к киборгическому телу
Фуко рассматривал тело как объект дисциплинарного контроля; в Kraftwerk этот принцип трансформируется: тело музыканта подчиняется технологической дисциплине синхронизации и визуального кодирования, что создаёт новую форму власти — технологическую, а не социальную. Здесь нет господства над телом в традиционном смысле; есть согласованность движений с системой, где форма и ритм определяют субъективность.
Батлер позволяет интерпретировать роботизацию как радикальное освобождение тела от гендерных и сексуальных норм: телесность теряет «естественные» роли, становясь платформой для перформативного киборгического эксперимента. Визуальные образы Kraftwerk разрушают бинарные категории: человек/машина, мужское/женское, органическое/искусственное.
Идеи Харауэй и Брейдотти особенно релевантны: Kraftwerk создаёт постчеловеческое тело, объединяющее биологическое и механическое. Здесь субъектность не привязана к физической оболочке, а конструируется через технологию, звук и свет. Тело выступает не объектом желания, а платформой эксперимента с идентичностью, агентностью и культурной рефлексией.
Через призму Лоры Малви можно прочитать визуальные стратегии группы как деконструкцию male gaze: отсутствие привычного человеческого тела разрушает традиционную оптику, заставляя зрителя сосредоточиться на форме, движении и ритме, а не на сексуализированной телесности. Наблюдатель становится свидетелем системы, а не индивидуальной личности.
Kraftwerk демонстрирует, что современная телесность может быть системной, технологической и коллективной. Киборгические визуальные стратегии подрывают привычное понимание тела как физического и субъективного центра, превращая его в платформу для эксперимента с идентичностью, агентностью и визуальной коммуникацией.
Kraftwerk на фестивале Coachella, 2025. Фото: Скотт Дудельсон
Arca: Постгендерная и пластическая телесность
Arca представляет собой один из наиболее радикальных примеров трансформации телесности в современной музыкальной культуре. Её перформансы и видеоклипы создают пространство, где тело перестаёт быть фиксированным объектом: оно становится текучим, пластическим и флюидным, соединяя элементы человеческого, киборгического и небиологического. Идентичность артистки конструируется как перформативный процесс, где гендер, раса и биологическая форма подвергаются деконструкции, а тело функционирует как медиум для визуальных и эмоциональных экспериментов.
Обложка к альбому «KICK ii», 2021
Визуальные стратегии Arca демонстрируют радикальную флюидность. В клипе «Nonbinary» тело артистки трансформируется с помощью CGI: пропорции изменяются, удлиняются или сжимаются, создавая ощущение нончеловеческой сущности. Металлические элементы и цифровые маски сливаются с органическими формами, формируя киборгический эффект. Холодные цветовые палитры соседствуют с мягкими тканями, подчёркивая контраст между «биологическим» и «искусственным», а движения синхронизированы с аудиовизуальными эффектами, превращая тело в инструмент гармонии между музыкой и визуальным рядом.
В «Prada» Arca создаёт постчеловеческую идентичность, где биологическое и технологическое интегрируются в единую визуальную систему. Цифровые маски и аугментации трансформируют лицо и тело в киборгический аватар, а движения делятся на сегменты, повторяются и дублируются в проекциях, создавая впечатление множественных идентичностей. Холодные неоновые оттенки и модульная пластика усиливают ощущение технологической отчуждённости, демонстрируя, что тело становится медиумом, через который артиста воспринимают как процесс, а не фиксированную форму.
Сценические практики Arca продолжают эту концепцию пластического и киборгического тела. Костюмы и грим позволяют телу трансформироваться, световые проекции и LED-инсталляции интегрируют тело в визуальную систему, размывая границы между исполнителем и аудиторией. Хореография синхронизирована с аудиовизуальными паттернами, а сенсорные панели и роботизированные элементы делают тело активным медиумом для цифрового и физического восприятия зрителя. Тело артиста функционирует как инструмент визуальной и эмоциональной коммуникации, а не как объект созерцания.
Сценография Arca, Нью-Йорк, 2019. Фото: Ахад Субзвари
Arca формирует радикально постгендерную и пластическую телесность, где тело становится медиумом эксперимента с идентичностью, цифровой и биологической, флюидной и многомерной. Через визуальные и сценические стратегии тело артиста перестаёт быть объектом созерцания и превращается в активного участника процесса перформативной рефлексии, а идентичность — в постоянный процесс конструирования, деконструкции и трансформации.
«Mutant; Destrudo» в Нью-Йорке, 2023. Фото: Энни Форрест
