Репрезентация возраста в фэшн-фотографии
Рубрикатор
1. Концепция исследования 2. Основная часть 3. Заключение
Концепция исследования
Представление о возрасте в модной фотографии прошло через различные этапы, которые могут быть связаны с крупными культурными и историческими сдвигами.
Исследование будет построено в хронологическом порядке: будут рассмотрены разные этапы репрезентации возраста в модной фотографии и какие социальные и культурные изменения им соответствовали.
Гипотеза: большинство десятилетий предпочтение отдавалось молодежи, но отношение к этому изменилось вместе с более широкими социальными изменениями.
В качестве текстовых источников рассмотрены публицистические статьи, характеризующие происходящие в мире события.
Визуальные материалы отобраны по следующему принципу: это фотографии, относящиеся непосредственно к рекламе брендов или вошедшие в модные издания, такие как, например, Vogue и Harper’s Bazaar, также предпочтение будет отдано наиболее популярным и известным фотографам для лучшего понимания особенностей периода.
Конец XIX — 1910е: возраст как социальный статус
В период конца XIX — 1910-х годов, когда модная фотография ещё не оформилась как самостоятельная индустрия, визуальное представление возраста функционировало прежде всего как маркер социального положения и респектабельности. Фотография выполняла роль документирования статуса, а не конструирования идеала внешности: портреты демонстрировали принадлежность к буржуазии, семейную иерархию, экономическое благополучие. Визуальная норма исходила из социальных ролей, а не из коммерческого императива молодости.
Французская актриса и писательница Сара Бернар, 1865, Французская писательница Жорж Санд, 1864, Герцогиня Маргарита Де Мадрид, 1878, фотограф Надар
Однако именно в это время начинают формироваться предпосылки будущего смещения акцентов. Развитие иллюстрированных журналов и рост интереса к модным силуэтам постепенно меняют логику визуального представления: одежда становится не просто частью портрета, но и объектом внимания, требующим более унифицированного и «универсального» носителя. Молодое женское тело, лишённое биографической специфики, всё активнее используется как гибкая модель для демонстрации стилей, что предвещает будущую коммерциализацию молодости в период межвоенного модернизма. Таким образом, хотя на рубеже веков возраст ещё воспринимался как социальный капитал, именно этот период заложил основания для его постепенного превращения в эстетическую и рыночную категорию.
Ранний XX век
Фэшн-фотография этого периода вырастает из салонного портрета викторианской эпохи: фотографы снимают дебютанток и актрис, а возраст по умолчанию — «социально идеальный»: молодая, но уже «состоявшаяся» женщина высшего класса. Модели в этих кадрах выглядят не столько юными, сколько вне времени: мягкий фокус, сглаженное лицо, отсутствие бытовых деталей — классический приём стирания возраста. Стайхен позже снимает актрису Глорию Свенсон (1924, опубликовано в Vanity Fair 1928): её лицо под чёрной вуалью превращается в загадочную маску кинодивы, где биологический возраст уступает месту «экранной» персоне.
Мэри Тейлор и Энн Уайтхед для Diego Suarez, фотограф Эдвард Стейхен, Vogue, 1934 Марио Морхаус и неопознанная модель для Vionnet, фотограф Эдвард Стейхен, Vogue, 1930
Реклама для Elizabeth Arden cosmetics, фотограф Адольф де Мейер, 1927 Роуз Долорес, фотограф Адольф де Мейер, Vogue, 1921
Мэри Тейлор и Энн Уайтхед для Diego Suarez, фотограф Эдвард Стейхен, Vogue, 1934 Марио Морхаус и неопознанная модель для Vionnet, фотограф Эдвард Стейхен, Vogue, 1930
Кендалл Дженнер для Vogue France, фотографы Мерт Алас и Маркус Пигготт, 2024 Джиджи Хадид для Harper’s Bazaar France, фотограф Роберт Галиге, 2024
1960–1970-е: культ юности, подростковое тело и сексуальная революция
1980–1990-е: супер-модели и гиперкоммерциализация
1980-е — эпоха неолиберальной экономики, брендов, MTV и культивации индивидуального успеха. Мода этого периода экстравагантная, глянцевая, с культом богатства и технологического прогресса. Фотографы вроде Хельмута Ньютона, Херба Риттса и Брюса Уэбера создают визуальный язык глянцевой молодёжной сексуальности.
Например, кампания Calvin Klein с 15-летней Брук Шилдс, снятая Ричардом Аведоном, где модель произносит знаменитую фразу о том, что «между ней и её джинсами ничего нет». Или кампания Calvin Klein с 17-летней Кейт Мосс. Здесь юный возраст становится частью провокации: сексуальность подчёркнуто взрослого типа закрепляется за телом фактически ребёнка. Законодательные и этические дебаты о допустимом возрасте моделей только начинают оформляться.
Брук Шилдс для Calvin Klein Jeans, фотограф Ричард Аведон, 1980
Марк Уолберг и Кейт Мосс для Calvin Klein, фотограф Херб Риттс, 1992, Кейт Мосс для Calvin Klein, фотограф Марио Сорренти, 1993
К концу 1980-х и в 1990-е формируется эра супермоделей: Синди Кроуфорд, Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста, Кристи Терлингтон и другие становятся глобальными звёздами, снимаются в клипах, кино, делают рекламные контракты на миллионы. Возрастной идеал здесь — «вечная 25-летняя»: молодость, но уже с отточенной сексуальностью и контролем над образом. Питер Линдберг снимает их почти без ретуши, подчеркивая «естественную» красоту, но даже эта естественность — тщательно отобранная и далека от реального спектра возрастов.
Эмбер Валетта для Harper’s Bazaar, 1993, Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста, Кристи Терлингтон, Синди Кроуфорд, Татьяна Патиц для Vogue, 1990, Кейт Мосс Harper’s Bazaar, 1994, фотограф Питер Линдберг
Одновременно 1990-е приносят минимализм и «героиновый шик», цифровые технологии и Photoshop позволяют ещё сильнее сглаживать возрастные признаки. Исследования по визуальному эйджизму показывают, что к концу века высокие журналы фокусируются почти исключительно на молодых, худых женских телах, тогда как женщины старшего возраста либо невидимы, либо появляются в роли «до/после» в контексте антивозрастных продуктов. Старая модель — это либо легенда, которая ещё держится, либо предупреждение о том, как не надо выглядеть.
Таким образом, 1980–1990-е закрепляют парадокс: рынок взрослых потребителей растёт, но визуальная норма красоты фиксируется на узком возрастном диапазоне примерно 16–30 лет, старение как нормальный процесс не подлежит репрезентации.
2000–2010-е: цифровая ретушь и гиперсексуальность
В 2000-е цифровая революция делает фэшн-фотографию ещё более пластичной. 2000-е — это эпоха «возвращения гламура» и «доминирования Photoshop», где пост-обработка позволяет создавать почти нереальные, «безупречные» тела.
Также это эпоха гиперсексуальности. Например, кампании Тома Форда для Gucci и его собственного бренда предельно сексуализируют молодые тела, часто сводя одежду к минимуму. Вопрос возраста здесь звучит не напрямую, но важен: на таком уровне ретуши и стилизации тело становится идеальным, почти искусственным, и, главное, вне возраста — но визуально соответствует идеалу молодой, подтянутой, безупречной кожи.
Кара Делевинь для Tom Ford Black Orchid, фотограф Марио Сорренти, 2014, Tom Ford For Men, фотограф Терри Ридчарсон, 2007
В 2010-е годы в модной фотографии усиливаются дискурсы включённости и разнообразия: появляются кампании с разной этничностью, телесностью, гендерной экспрессией, а социальные сети дают голос новым моделям и фотографам. Однако возраст остаётся «слепым пятном»: страсть индустрии к новизне и youthfulness делает старение нежелательным и в буквальном смысле «анти-» — рынок антивозрастной косметики растёт, а язык рекламы оперирует понятиями «ageless» и «anti-aging», возлагая на потребительниц обязанность бороться с собственным временем.
На этом фоне привлекают внимание громкие кампании с гораздо более старыми героями. В 2015 году Céline приглашают 80-летнюю писательницу Джоан Дидион в рекламную кампанию, а Saint Laurent — 71-летнюю Джони Митчелл; исследователи и журналисты используют эти кейсы как примеры того, как «старое» лицо может стать эмблемой кул-фактора.
Ещё один важный персонаж — Айрис Апфель: предпринимательница и коллекционерница тканей, ставшая мировой иконой стиля после выставки в Met в 2005-м и в итоге начавшая карьеру модели почти в 97 лет, заключая коллаборации с H& M и другими брендами.
Джоан Дидион для Celine, фотограф Юрген Теллер, 2015, Джони Митчелл для Saint Laurent, 2015
Айрис Апфель для Blue Illusion, фотограф Даниэла Федеричи, 2016, Айрис Апфель для Kate Spade, фотограф Эмма Саммертон, 2015
Подобные фигуры одновременно видимы и исключительны. Старшие женщины вроде Апфель или Дидион становятся «героинями» именно как исключения — эксцентричные, харизматичные, экономически привилегированные. Массовая же статистика говорит, что только около 15% женщин, представленных в модной и бьюти-медиа, старше 50, тогда как в реальности они составляют около 40% всех женщин. То есть в кадр попадает либо «идеальная молодость», либо «уникальная старость-икона», а повседневное, незрелищное старение остаётся невидимым.
2020-е: инклюзивный тренд, цифровые платформы и конфликт с укоренённым эйджизмом
С 2020-х годов на фоне пандемии, роста активизма и дискуссий об инклюзивности возраст наконец становится отдельной повесткой. 2020-е годы в модной фотографии характеризуются акцентом на разнообразие — по полу, расе, типу фигуры, а также попытками более ответственно работать с репрезентацией. Заметен рост числа моделей 50+ на подиумах: в нынешних сезонах насчитывают десятки таких моделей, тогда как несколькими годами ранее их было всего несколько. Однако медианный возраст моделей на неделях моды всё ещё составляет около 23 лет — чуть выше, чем раньше, но по-прежнему сильно смещён к молодости.
Кристин Скотт Томас и Анхела Молина для Miu Miu, 2024
До сих пор в современном мире чаще всего возрастные модели появляются благодаря специализированным проектам, которые хотят показать важность репрезентации женщин любого возраста. Например, компания DKNY «In Women We Trust», где участвовали 8 моделей разных возрастов.
Креативный директор бренда Трей Лэрд: «Когда у нас возникла идея объединить все эти разные поколения женщин, я знала, что это не просто очередная сезонная рекламная кампания. Это нужно было запечатлеть в культовом свете… Это был поистине эпичный момент».
Лия Кебеде, Линда Евангелиста, Кэролин Мерфи, Синди Кроуфорд, Шалом Харлоу, Эмбер Валлетта, Карли Клосс, Имаан Хаммам для Donna Karan New York (DKNY), фотограф Энни Лейбовиц, 2024
Или компания «Age is the new Edge» L’Officiel BALTIC, которая бросает вызов общепринятым стандартам красоты, прославляя возраст и зрелость как источник силы, стиля и остроты. Миссия проекта заключалась в том, чтобы переосмыслить моду и красоту, демонстрируя, что утонченность, опыт и уникальный взгляд на вещи являются ценными активами в индустрии моды. В кампании участвовала модель Петра ван Бремен, чтобы визуально выразить тему старения как позитивную и вдохновляющую концепцию.
Петра ван Бремен для L’Officiel BALTIC, фотограф Оксана Осипова, 2025
Однако возрастные модели все чаще встречаются и в обычных рекламных компаниях. Например, Джейн Брунелло в рекламе украшений Vertigo или Стефани Кавалли для Vogue Shopping. Здесь модели не являются отдельным хайлайтом, чтобы обратить внимание на проблему, а просто «встроены» в рядовой визуал брендов в соответствии с их философией.
Vertigo весна-лето 25, модель Джейн Брунелло, фотограф Зора Сичер, 2025
Стефани Кавалли для Vogue Shopping, фотограф Джонсон Луи, 2025
Заключение
Если посмотреть на весь XX и начало XXI века, видно, что фэшн-фотография почти никогда не была нейтральна к возрасту — просто до определённого момента она его маскировала. В начале века кадр показывал элиту, которой полагалось выглядеть «вне времени»; после войн идеальный возраст сужается до молодой, но уже «правильной» женщины-жены; в 1960–1970-е юность радикально молодеет до подросткового тела; 1980–1990-е превращают этот возрастной идеал в глобальный коммерческий стандарт; 2000-е делают его цифрово «бессмертным»; 2010–2020-е, наконец, начинают замечать, что за пределами этого коридора есть другие тела и другие жизненные этапы. При этом, как показывает критика визуального эйджизма, самой структуре моды выгодно поддерживать ассоциацию «новое = молодое = желанное» и «старое = отжившее».
Даже когда в кадре появляется 80-летняя икона с гигантской долей культурного и экономического капитала, она вписывается в эту логику как «исключение, которое подтверждает правило» — ещё один «уникальный товар». Так что история репрезентации возраста в фэшн-фотографии — это не линейное движение от невидимости к инклюзии, а сложная игра между культами юности, новизны, потребления и медленными попытками признать старение частью нормальной, видимой жизни.
